— Важный какой, точно первый ученик в классе, — сказал я и покосился на Федьку.
Но он не обратил на меня никакого внимания, ждал, что расскажет Елизавета Павловна дальше.
— Так вот, — продолжала она, — вызываю я как-то этого мальчика, спрашиваю — ничего не знает. Даю решить задачу — не может. Ставлю ему двойку. После этого поднимается из-за парты Надя и говорит: «И мне двойку ставьте. Я тоже её заслужила, раз не могла выполнить ваше задание — заставить своего подшефного заниматься».
— Поставили вы ей двойку? — встрепенулась Аня.
Елизавета Павловна улыбнулась:
— Нет, не поставила. Наш лентяй слово дал подтянуться.
— Сдержал он слово? — спросил Павлик.
— Почти, — ответила Елизавета Павловна, — стал с грехом пополам на троечках плестись. Ужасный лодырь был.
Весь этот разговор Принцу-Федьке не нравился. Он всё время ёрзал на стуле, а потом вдруг встал и протиснулся к двери.
— Куда ты? — спросила его Аня.
— Жарко тут, — буркнул Федька, — приду сейчас… — и вышел.
Я сразу заволновался. Хорошо, если он отдышаться вышел или ещё зачем. А вдруг обозлился и задумал что-нибудь натворить? Наложит, к примеру, в портфель Елизаветы Павловны снега (она портфель в сенях оставила). Или верёвку у белья перережет, которое на крыльце сушится. Да мало ли что от него ожидать можно! О чём Елизавета Павловна ещё рассказывала, я уже не слушал, сидел точно на иголках. Очнулся только, когда Аня громко сказала:
— А теперь мы сфотографируемся!
— Надо позвать Батова, — спохватился я и выбежал на крыльцо.
Федьки нигде не было.
— Батов! — крикнул я.
В ответ мне только собака из будки прорычала, дворняжка мохнатая.
«Наверное, он ушёл к машине», — подумал я и вернулся.
Ребята уже расселись вокруг Елизаветы Павловны.
— Становись рядом с Павликом, — приказала мне Аня и стала наводить на нас аппарат. — Внимание!
— Жевать можно? — спросил Борька-Кочевник как раз в тот момент, когда Аня щёлкнула затвором. — Ну вот, теперь я с открытым ртом получусь, — расстроился он.
Аня сделала второй снимок. На нём Борька выйдет уже застывший, как статуя. Потом Аня встала на моё место, и я щёлкнул затвором. После этого мы начали прощаться. Аня поблагодарила Елизавету Павловну за её рассказ и извинилась, что мы оторвали её от дел. Елизавета Павловна хотела напоить нас чаем, но мы отказались. На улице уже темнело.
— Когда у нас будет открытие музея Нади Матвеевой, мы обязательно вам напишем, — сказал я.
— Приезжайте к нам тогда, — загалдели ребята, — а если вы что ещё о Наде вспомните, напишите.
