― Ну что ж, вы не знаете ― так мы знаем, ― сказал Кручинин и обернулся к Грачику. ― Прикажите привести Паршина.
При этих словах Ивашкин тоже поглядел на Грачика. Он решил, что его просто пугают. Но, когда в дверях действительно появился Паршин, одного его взгляда на Ивашкина было достаточно, чтобы слесарь понял: да, это конец.
Он только укоризненно покачал головой и сказал, обращаясь к Паршину:
― Эх, Иван Петров…
А Паршин, не поднимая опущенной головы и не глядя на него, медленно проговорил:
― Ладно… Все так и должно было быть… Не время таким, как мы. Говори все как на духу… ― И криво улыбнулся. ― Для истории…
― Д-а-а… ― протянул Ивашкин. ― Действительно, история… А я жить хочу… Жить!
― Коли жить, так и надо было жить, как люди живут. А разве мы люди? ― все так же спокойно ответил Паршин. Он не громко, но четко выговаривал каждое слово: ― Повинись. Легче будет… ― Он вздохнул и поднял голову. ― Мне легко…
― Ну нет, брат, я жить хочу! ― повторил Ивашкин, обернулся к Кручинину и решительно заявил: ― Ладно, пишите. Все как на духу… На предмет снисхождения…
