После долгого хождения по пятам Паршина и Яркина наблюдение пришло к воротам института "Цветметзолото".
Кручинин вздохнул с облегчением: опять институт!
Пройдя с Паршиным в институт, чтобы ознакомить его с расположением служебных помещений, и в особенности кассы, находившейся во втором этаже, и снабдив Паршина пропуском, Яркин больше не появлялся. Три следующих дня Паршин провел один на тротуаре против института. Он приходил сюда утром, задолго до начала занятий, и тщательно регистрировал время появления тех или иных сотрудников. Когда в институте начинался обеденный перерыв, Паршин тоже уходил обедать. Затем он появлялся снова и оставался здесь до позднего вечера, отмечая последовательность исчезновения света в окнах института. Только тогда, когда освещенным оставалось единственное окно комнаты, где располагалась охрана, Паршин уходил к себе в сберкассу, не подозревая, что и сам находится под неусыпным наблюдением.
На четвертый день наружная разведка была Паршиным закончена. Он перешел к изучению поведения кассира. Это было не легкой задачей. Кассир был маленький, необыкновенно подвижной старичок, не расстававшийся с небольшим чемоданом. Он отличался тем, что совершенно невозможно было предсказать, что он собирается в ближайший момент делать. Ожидая автобуса, он вдруг самым неожиданным образом перебегал к остановке троллейбуса и на ходу вскакивал в отходящую машину. Почти уже сев в троллейбус, он вдруг передумывал, догонял отошедший трамвай и уезжал на нем. Чтобы не отстать от него и в то же время не броситься ему в глаза, Паршину приходилось проделывать чуть не цирковые трюки. А еще расторопней и хитрей Паршина должен был действовать Грачик, на которого Кручинин возложил ответственность за наблюдение. Чтобы не отстать от преступника, который и сам не имел представления, куда двинется в каждую следующую минуту, Грачик все время был как на иголках.
Наконец Паршин установил, что кассир живет за городом по Курской дороге. В толпе на вокзале старичок лавировал, как вьюн, и даже в поезд норовил вскочить на ходу. На своей станции он с риском сломать шею ловко соскакивал на обледенелую платформу, когда поезд уже трогался. Вообще, он вел себя так, словно чувствовал за собой наблюдение и стремился от него отделаться. А может быть, это было профессиональной привычкой, выработанной боязнью нежелательных провожатых?
Утром Паршин ждал приезда кассира на вокзале и провожал его в банк, наблюдал, сколько денег тот получает. Но размер получек явно не удовлетворял взломщика. Тогда он уходил из банка и отправлялся по своим делам: обедал, заходил в баню, в кино… А вечером отправлялся в сберкассу спать.
