Оперативники проводили ее до подъезда. Фадеичев пошел звонить в МУР, а Грачик остался у домика. К тому времени, когда приехал Кручинин, Грачик уже знал, куда выходит старушкино окошко. Кручинин с интересом выслушал доклад и осторожно обошел домик Субботиной. Было решено установить за Субботиной наблюдение.
В течение трех дней Субботина, как гриб, сидела дома. Один только раз вышла в булочную и тотчас вернулась. Кручинин не снимал наблюдения.
Вечером четвертого дня Грачик пошел проверить наблюдение. Было уже совсем темно, когда он позвонил Кручинину по телефону и доложил, что Субботина пишет.
Кручинин не сразу понял Грачика.
― Пишет? ― переспросил он. ― Ну и что?
― Письмо пишет, ― пояснил Грачик.
― Откуда вы знаете, что именно письмо?
― Она надписала адрес на конверте и, отложив конверт в сторонку, принялась за самое письмо.
― А что за адрес? ― спросил Кручинин.
― Не видно, товарищ начальник, ― виновато ответил Грачик, не поняв, что Кручинин пошутил.
― "Не видно"! ― передразнил Кручинин. ― Какой же вы после этого сыщик!… Ладно, быстренько возвращайтесь в отдел. Наблюдение продолжать!
Между тем Кручинин был заинтересован вовсе не на шутку, ему во что бы то ни стало нужно было знать адрес, написанный старухой.
"Адрес, адрес", ― гвоздем сидело в голове Кручинина. Он поглядел на часы. Восемь. Можно ли допустить, что старуха еще сегодня опустит письмо в ящик? Впрочем, почему бы ей перед сном и не прогуляться? А ведь с того момента, как письмо будет опущено в узкую щель почтового ящика, оно исчезнет с горизонта Кручинина. Значит, надо увидеть конверт раньше!
Едва дождавшись Грачика и заставив его повторить доклад, Кручинин поспешно оделся и вместе с Грачиком поехал на Ордынку. Сотрудника он застал неподалеку от старушкиного окна.
― Ну что? ― спросил Кручинин.
― Все пишет, товарищ начальник.
― Довольно длинное письмо, черт его побери! ― проворчал Кручинин и поглядел в окошко.
Старушка медленно водила пером, далеко отклонив от листка голову.
Кручинин переминался на снегу: он не надел калош, начинали мерзнуть ноги. В душе он бранил словообильную старуху. Наконец вздохнул с облегчением: она закончила и, отстранив листок на расстояние вытянутой руки, стала перечитывать написанное. "Старческая дальнозоркость", ― отметил про себя Кручинин.
Письмо оказалось состоящим из нескольких листков. Лишь перечтя их все, старуха стала старательно заклеивать конверт.
Она поглядела на висящие за ее спиной восьмигранные часы в деревянном футляре, какие прежде вешались в кухнях, и губы ее беззвучно зашевелились. "Молится, что ли? ― подумал Кручинин. ― Нет, вероятно, рассчитывает время". Действительно, подумав, старуха принялась одеваться. Кручинин понял, что даже если он тем или иным способом получит на короткое время конверт в руки, то в темноте, царящей на улице, все равно не сможет прочесть адрес. Значит, он должен получить письмо на какой-то более длительный срок.
