Он вспомнил, как чужие мысли вновь возникли в его голове, но они были какими-то сбивчивыми и звучали, если, конечно, можно было так выразиться, слишком уж неуверенно.
«Ничего у тебя не получится, рыба!» — злорадно подумал тогда Птунис и на этот раз чётко увидел заплескавшийся в глазах филии ужас.
Она повела хвостом и развернулась, чтобы спастись бегством. И в тот самый момент, когда она подставила свой бок, Птунис спустил курок.
Седонис посмотрел в сторону плывшей рядом Ароши. Даже в гидрокостюме, с маской вместо лица, она казалась ему верхом совершенства. Теперь, когда они были вместе в океане, он мог смотреть на неё всё время. И ему бы за это ничего не было. Всегда ведь можно соврать, что он осматривается по сторонам и оценивает обстановку.
Рядом с девушкой появился её кул. Седонис ощутил лёгкое напряжение, отпустившее его только тогда, когда кул, поведя плавниками, набрал скорость и обогнал их.
Своего кула у него не было. И не будет. Потому что, в отличие от всех остальных охотников, Седонис им не доверял. Не доверяет сейчас и не будет доверять никогда.
Кулы, конечно, не эти твари, которые лишают тебя возможности двигаться и даже мыслить. Об этом даже и разговора нет, главный их враг — это, конечно, филии. Но кулы тоже убийцы, хотя и не такие изощрённые, как филии. И они тоже убивают охотников.
У Седониса в семье никто не погиб от зубов кула. Ведь, если бы с его отцом случилось то же, что с отцом Птуниса и Ароши, он не знает, что бы он тогда сделал. Скорее всего, его явная неприязнь превратилась бы в неприкрытую ненависть. И тогда ни один кул, содержащийся в загоне, не мог бы чувствовать себя в безопасности.
Наверное, ещё и поэтому он с таким уважением относится к Птунису и Ароше. Их отец погиб от зубов этого хищника, а у них у каждого есть свой кул, и ничего! Он завидовал им, и не только им — всем, кто может доверять таким опасным тварям, как кулы! Сам он со своим недоверием справиться не мог.
Так же, как и у его друзей, мать Седониса умерла уже давно. Но было и отличие. Его отец до сих пор был жив. После её смерти он постоянно сходился с разными женщинами. Его нынешнее общение с сыном сводилось к приветственным взмахам руки при встрече. Седонис не особо тяготился этим, хотя завидовал тем, кто был окружён, хотя бы в детстве, родительской любовью.
Хотя отец его, Радис, был уже старик (ему скоро должно было исполниться пятьдесят лет), он был ещё крепок. Всё тело его было покрыто шрамами, полученными в схватках с обитателями морских глубин, но он до сих пор крепко держал ружьё, и глаз его был твёрд.
