Но никто его не преследовал. Уже позже, когда группа охотников прибыла на место трагедии, они подтвердили рассказ Прониса. Так как на месте схватки было не очень глубоко, был найден гайзер Бариса и часть его костюма. Тело самого Бариса не нашли. Но его судьба была и так понятна. Сатки обладали отменным аппетитом.
После этого прошло почти пять лет, но Птунис был уверен, что отношение Дарицы к убийцам отца её ребёнка не изменилось. И всё же…
Одно дело было ненавидеть филий. И совсем другое — сознательно идти на открытое противостояние с этими всемогущими обитателями глубин. Ведь каждый из колонистов хотя бы раз в жизни сталкивался с ними, и каждый на себе испытывал всю мощь их мозгового воздействия, когда человек становится беспомощной игрушкой для повелителей океана. И если даже могучие сатки, которые в одиночку могли уничтожить целую команду охотников и равных по силе которым почти не было в океане, были их слугами, то что тогда можно говорить о людях.
Поэтому Птунис волновался, когда впервые, кроме Седониса, открылся перед девушками.
— Да, войны, — твёрдо повторил он. — Или вы хотите до конца своей жизни бояться филий и обращаться в бегство при одном только намёке на их появление? До конца своей и без того короткой жизни.
— По-моему, нас кто-то хочет оскорбить, — вызывающе выпятив губки, сказала Ароша.
— Нет, — опровергла её Дарица. — Он хочет сыграть на нашей гордости. И чувстве собственного достоинства. Так вот, — улыбаясь, добавила она, — этот номер с нами не пройдёт. Нам не нужно дополнительных стимулов для ненависти к рыбам. Её у нас и без того хватает. А вот с другими колонистами, — задумчиво глядя на Птуниса, заметила она, — это может сработать. Если правильно сыграть на их чувствах, я думаю, тебя поддержит большинство.
Птунис облегчённо перевёл дух. За что он любил Дарицу, так это за то, что она всегда и всё понимает.
— Большинство? — встрял Седонис. — Да за нами пойдут все!
— Нет, — присутствующие одновременно покачали головами, и Дарица добавила: — Все никогда не пойдут.
Видя, что остальные одновременно отвергли его энтузиазм, Седонис нахмурился.
— Почему это? — слегка вызывающе спросил он.
— Потому что, — ответил Птунис, — чтобы добиться победы в этой войне, надо поставить на кон всё. В том числе и свои жизни. Поэтому найдётся достаточное количество людей, которым маленькие радости их существования, да и большие тоже, дороже свободы.
Седонис нахмурился. Он был храбр и ловок, слыл отличным охотником и следопытом, был предан Птунису душой и телом, но, когда тот так говорил, не понимал его. По его мнению, не сражаться, когда есть все шансы победить, было глупо. И трусливо.
