– Войцех, ты свободен?
– У меня был разговор с Марком. Довольно тяжелый. Если...
– У Жан-Поля – десятка.
– Вот как? Ты... получил письмо?
– Да. От Джонни Милкуэя.
Пауза.
– Фиксатор?
– Нет. Я не применял фиксатора.
– Мне подойти?
– Пока нет срочности.
– ОК. Я поставлю Марка в известность о Джей-Пи. Через двадцать минут.
– Думаю, уже знает. Подойди попозже.
– ОК.
Он щелкнул тумблером, проверил карабин и, сдернув простыню, стал внимательно осматривать окоченевшую ведьму. Там, в боксе дезактивации, ему показалось... Теперь, в ярком свете люминесцентных ламп, он увидел ясно: еле заметные десять насечек пониже локтевого сгиба... И еще ему показалось...
Нет, не показалось! Резким рывком голова ведьмы повернулась к нему, почти напрочь вывихивая шею. Глаза открылись, и желтовато-белые бельма волчьим взглядом уперлись в него.
Стараясь не отрывать от них взгляда, он снял карабин с предохранителя.
– О, господи! – Теперь все повторилось в обратном порядке.
Или ему просто привиделось это потустороннее безумие оборотня – сейчас на него смотрели обычные, только очень большие, наполненные слезами глаза. И почти тут же, толчком, на бинтах выступили пятна крови. Живой, красной. Теперь тестовая насечка ясно обозначилось на истонченной руке. Десятка.
Измученная, умирающая девушка, лет двадцати с небольшим медленно приходила в сознание на стальной госпитальной койке. Наверное, в последний раз, и ненадолго.
– Господи, – сказал Майкл, – прости...
И повторял это, доставая из клапанов потайного пояса ампулы и шприц. Отыскивая вену на невероятно худой, истаявшей руке и впрыскивая препарат.
И потом – включая магнитофон на запись.
* * *
Все кончилось только часа через четыре. Когда уже подошли Марк и Войцех. Втроем они закатили тележку с убитой в холодильную камеру, поколдовали с внутренним запором, навесили дополнительный замок на двери рефрижератора.
– Вы все еще боитесь, что ЭТО начнется снова? – спросил Майкл.
– По-моему, уже все, – он помолчал.
– Поляновски, вам не жутко, что вы вот так, за здорово живешь, ухлопали человека, не слишком разбираясь...
– Я стрелял не в человека, – сухо ответил тот, кого он привык называть Войцехом.
– Но умерла-то обычная девушка. Может, безнадежно чокнутая, но... А то, во что... ты стрелял – сдается мне – пули не возьмут...
Он поймал на себе пристальный, тяжелый взгляд Марка и зло стал массировать свое одеревеневшее лицо. Желтые бельма оборотня снова померещились ему на мгновение.
