Мы не делим харчи с Вавилоном,
Мы взаимно презрели друг друга.
Был сапожником некогда Бёме,
Жизнь он прожил сравнительно мирно.
Но в двадцатом столетье-дурдоме
Всё схватили гигантские фирмы.
И в тисках обувной индустрии
Вольным пташкам приходится круто.
Как мы жили в советской России,
Сторожа академинституты!
Трое суток, как ветер, кружиться,
Разглагольствовать о нирване.
На четвертые – развалиться
В проходной на протертом диване
(Съездив к ангелам в гости без визы,
Дабы скрасить свой скромный досуг),
И с блаженной улыбкою, снизу,
Созерцать докторов лженаук.
Крепкий чай из стаканов граненых,
Черный хлеб, увлажненный горчицей, —
Это трапеза посвященных,
И не каждый ее причастится.
Вот заветнейший миг наступает —
Как морозная ночь хороша! —
Други-ангелы снег отряхают,
И горит, не сгорая, душа!
В небе яблонькой райской заря
расцветает...
Ну а где-то,
В глуши непроглядных времен,
Кавалер де Грие
Безутешно рыдает
Над своей дорогою Манон.
И холодное тело хранит очертанья
Той души, напоенной огнем,
Чья цена равнозначна цене мирозданья,
И которой,
Как нас уверяют преданья,
Обладать можно только вдвоем.
Но когда же такое случалось,
Где отыщешь, в анналах каких,
Чтоб позорная жизнь увенчалась
Смертью чистой, как ризы святых?
Де Грие и Манон!
Вы должны нам ответить.
Разрешите сомненья, что мучают нас:
Неужели возможен
Между жизнью и смертью
Вопиющий такой диссонанс?
– Между ними такое бывает,
Что смутится рассудок иной:
Леденцовой сосулькою тает,
Восковою свечой оплывает
И единственной жизнью себя почитает
Смертный сон в колыбели земной.
Прожигатели жизни про это
Догадались при самом рожденье,
И не станут свои же мученья
Продлевать хитроумной диетой.
Наши радости – с привкусом яда,
В нашей дерзости – горечь бессилья.
За собою не помним вины,
И не надо
Ждать, чтоб мы у кого-то
Снисхожденья просили.
Так созвездья за нас рассудили,
Под которыми мы рождены,
И скопление звездной пыли
Излучает чадящие сны.
Если кто ненароком проснется,
Всё равно соскользает на заданный путь.
И единственный шанс остается —
Выше этих созвездий рвануть!
Чтобы в нас не успели вцепиться
Разъяренные Гончие Псы!
Разве жажда моя утолится
Этой малою каплей росы...
Небо-небо! О как же ты страстно
Любишь нас,
Наши речки-пруды!
Как твои отраженья прекрасны
В зеркалах этой кроткой воды.
А потом, с наступлением ночи,
На тебя бы глядеть да глядеть,
Целовать твои звездные очи
И бессмертной надеждой владеть.
