И вот однажды растворится ночь,
И день придет,
Тот самый день, в который
Прорвется свет сквозь толщу облаков,
И сквозь обледенелое стекло
Скрипучего трамвайного вагона
До глаз его дотянется потухших —
И он вокруг посмотрит с удивленьем.
На окнах – толстый лед,
И если бы не знать,
Что там за ними,
Может показаться,
Что едешь в никуда.
И это лучше,
Чем в школу ненавистную идти.
Нет, кажется, сегодня он опять
До школы не дойдет, а будет шляться
По городу, верней – под ним,
В метро.
Но что с трамваем делается?! —
Окна
Вдруг осветились необыкновенно
И заиграли сказочным огнем!
Он усмехается —
Ну да – «мороз и солнце»,
«Чудесный день», «прелестный друг»,
«Хрустальный гроб».
Но что за остановка? – И в ответ
Звучит, как гром:
– Преображенский вал!
Здесь всё преображенское вокруг —
Метро и площадь.
Рынок.
Переулки.
Он здесь родился.
Почему же вдруг
Его названье это обожгло?
И что сегодня с небом происходит?
Оно огромнее
И движется куда-то!
Нет, ни за что он в школу не пойдет.
В метро?
Ну уж туда-то он не опоздает!
Подземка! —
Так отец его и мать
Метро по старой памяти зовут —
Единственное место в целом мире,
Где он себя не чувствует изгоем,
Нелепостью ходячей меж людей.
Родителям внушают психиатры,
Что он в подземном этом царстве ищет
Забвенья,
От реальности уходит.
Если хотите – форма наркомании.
Ну это разве что про вас самих!
Не вы ли сами
Всю жизнь
Исходите самообманом,
Друг с другом состязаясь исступленно
В своих олимпиадах бесконечных,
