Давно ли думали о войне так: не будет ее - не совершить славных подвигов, не показать в газетах мужественные лица героев. Не будет войны - и не совершиться в жизни справедливости. Но он видел полк, уничтоженный на марше: шли по шесть в ряд - так и легли. Со славой или в бесславье погибла пехота? Говори что хочешь. Говори - со славой, и это правда, шли в бой, труса не праздновали. Говори - без славы, тоже правда: врага в глаза не видели. Еще до славы и бесславья нужно доехать, домаршировать, доползти. Вот как война пошла. И он на своей фанерке не воевал, а шмыгал, как вор, накрытый ночью.
- Хуже не бывает... Я не полководец. Но каждый, - Чугунов теряет спокойствие, - спрашивает: "Где наша авиация? Куда вы, дорогие соколы, заховались?". Как пехоте ответишь? Отвечал: "Со мной, братва, не пропадете. В моей фанерке ни снаряд, ни пуля не застревают. Чудо-аппарат! А главное, невысоко летает...". На летчиков не в обиде, на тех, кто повыше. За хвастовство, за липу, за якшанье с фашистами. Но, капитан, это уже по части комиссара... А я вижу, у нас перемены?
- Заметил? С воздуха "Петляковых" разглядел? Или на земле уже?
- Когда сюда шел. Сколько "пешек"?
- Эскадрилья. СБ передали в другой полк. Где-то южнее базируется. На неделе жду еще две эскадрильи.
- Не думаю, капитан, что вы скоро станете майором.
Махонин рассмеялся.
- Иди, иди, а то столовую закроют.
С тарелкой поскребышей пшенной каши Чугунов опускается на стул. Столовка не освещается, керосиновая лампа горит на кухне, за окном раздачи. На кухне Луша и некий младший лейтенант. По ходу действия становится видно, что повариха этим лейтом не увлечена, а ухаживающий летун если и потерял голову, то не от пламенной любви. Некрасивая Луша начеку. Подправляет волосы, кофточку и не без удовольствия, наверно, играет роль девицы строгого нрава. Лейтенант без воодушевления, но с упорством пытается найти в обороне слабые места. Забавно наблюдать, как и в этих делах важно сохранять свободу маневра. Луша то начинает наводить порядок на плите, то задает ухажеру вопросы, на которые он отвечает со злой скукой. Свой успех он полагает в сокращении дистанции. Но когда ему кажется, что в этом он преуспел, Луша открывает огонь из всех видов оружия: меряет парня разгневанным взглядом, произносит наставления, приказывает покинуть кухню. Дистанция восстанавливается, и Луша смягчается.
Чугунов жует кашу и поглядывает на кухню. Если на свете есть место, которое он может назвать своим домом, то этот дом тут - в этом полку, в этой столовой. Усталость делает его спокойным, и он хочет воспользоваться передышкой - выстроить свои мысли.
