Только ничего о камне Анрода акиремец не увидел.
Все закончилось так же внезапно, как и началось. Чаровник резко отнял руки от Дарена и осел на пол, тяжело дыша, на его лбу крупными каплями выступила испарина. Дар лишь глубоко вздохнул и прикрыл глаза: для него все чародейство обернулось лишь неприятным покалыванием в висках, чаровнику же, судя по всему, пришлось намного хуже. За всякую волшбу надо платить.
Чаровнику оставалось еще прожить года четыре, на самый край — пять, а потом он, наконец, освободится от всего этого раз и навсегда. От этого понимания этого на душе у него становилось пусть и не тепло — огонь задушил лед — но хотя бы светло. И чаровник был готов уже стерпеть любые боли и лишения, лишь бы жизнь его в этом гадюшнике средь двух огней закончилась.
Когда тот отдышался, из горла сами собой вылетели слова:
— Как Вы себя… чувствуете, господин… Дарен?
Дар с предельной осторожностью оскалился, стараясь не особо тревожить раны на лице:
— Думаю, лучше, чем Вы.
В ответ тот лишь криво усмехнулся,
— Благодарю за сотрудничество, господин Дарен. — Акиремец, наконец, медленно поднялся на ноги, держась руками за край кровати войника, и обратился к Богдану: — могу я остаться здесь до завтра?
Посол больше не произносил ни слова.
— Ну, нет уж! — рявкнул Богдан, свирепея. — Вы у меня и так уже в заднице сидите, господа!
— Не сочтите за грубость, — устало сказал чаровник, — но так далеко нам при всем желании не залезть.
Воцарилась напряженная тишина. Чаровник и Богдан сверлили друг друга взглядами. Положение спасла Йена, влетевшая в лазарет с криком:
— Что ж вы делаете, а? Волшбу они тут творят! А люди-то, людей-то не жалко, а, господин посол?
— Мое право есть исполнят мой долг перед моей Родина, — гордо ответил он.
— А, ну понятно. О людях подумать: глупость сказала, — почти прошипела Йена и обратилась к чаровнику: — как твое имя?
— Зовите меня Шоном.
— Хорошо, Шон, — она смерила его взглядом и вздохнула: — ты можешь остаться у меня, если пожелаешь, но только из-за твоего состояния. А ты, господин посол и ты, господин кварт-велитель, извольте покинуть мой лазарет.
— Мне надо поговорить с Дареном.
— Потом поговоришь, от тебя не убудет, — проворчала Йена, поворачиваясь к Богдану спиной и отводя повисшего на ней чаровника к ближайшей койке.
— Нет уж. Я и так три дня ждал.
И Дарену все-таки пришлось выслушать целую лекцию о том, какой он недоумок и кусок идиота. Богдан разве что не трогал его, хотя ему очень хотелось собственноручно выпороть бывшего ученика. Ткнуть, так сказать, в собственную лужу, как нагадившего щенка.
