Йена аккуратно накладывала лобки, перевязывала раны, не переставая приговаривать что-то успокаивающее и исцеляющее.
— Почему этот юноша так важен для тебя?
Голос женщины выдернул Богдана из своих мыслей, и тот снова нахмурился, бросив взгляд на бывшего ученика, хотя пылинку назад его лицо почти разгладилось.
— Ты же знаешь ответ, Йена.
— Лукавишь, Богдан, ой, лукавишь! — женщина устало улыбнулась. — Знаешь и думаешь много больше, чем говоришь.
— О чем ты?
— Мы оба знаем, о чем, — Йена хлопнула руками по коленкам, встала, отерла пот со лба и продолжила: — ну да ладно. Не важно сейчас все это.
Мужчина кивнул и указал взглядом на Дара, лежащего без движения на грубом дереве.
— А что будет с ним?
— Время покажет. А ты иди пока, иди. Незачем тебе тут оставаться — лишь нервы трепать. Я сама за ним послежу, не беспокойся. Только пришли мне кого-нибудь из своих мальчишек, чтобы перенесли его на кровать.
— Хорошо.
Богдан быстро подошел к женщине с твердым намерением сжать ее в объятиях, но в последний миг почему-то остановился, неловко пожав руку и опустив серые глаза.
— Спасибо, Йена. Не забуду, — и быстро вышел.
Сестра едва слышно усмехнулась, вслушиваясь в его затихающие шаги и медленно, будто бы нехотя проговорила:
— Уж ты-то точно не забудешь…
Рыжая Зорька потерлась теплым боком о ноги хозяйки, задевая хвостом светлую юбку, испачканную в чужой крови.
— Мрр… Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, Йена.
— Может быть.
— Надо быть кошкой, мурр-р-р. — проурчала Зорька. — Ни от кого не зависеть, ни о чем не жалеть и никому не показывать своих страхов.
— Ты не так давно стала кошкой, дорогая.
— Это все неважно, — недовольная напоминанием хозяйки, отозвалась кошка и вдруг внимательно заглянула ей в глаза: — он перейдет в царство Моарты?
— Не знаю, Зоря. Я сделала все, что могла.
Кошка встала на задние лапы, уцепившись когтями в юбку женщины, и настойчиво заглянула той в глаза. Полосатый рыжий хвост заходил ходуном, как маятник. Шерсть вздыбилась, усы выстрелили в стороны: явный признак кошачьего возбуждения. Кошка хотела сказать что-то важное, и в предвкушении этого стала похожа на ощерившегося рысенка.
— Ой, все ли?
Йена внимательно вгляделась в зеленые омуты и, отвернувшись, быстро пробормотала:
— Нет. Нельзя. Это слишком опасно.
— Мрр… Ты испугалась риска?
— Зоря, я не вправе…
— Ты сохранишь ему жизнь.
— Я ее разрушу.
— Кто знает, кто знает…
Женщина еще несколько мгновений напряженно вглядывалась в пустоту, видя совсем иное, потом бросила обреченный взгляд на Дарена, подхватила кошку на руки и, усадив у себя на груди, грустно спросила:
