Девушка обернулась, посмотрела на Дарена с нескрываемым любопытством и спросила:
— А чегось надо?
— Продай-ка мне черненькой. Больно хороша она у тебя, смотрю. Дернулись каштановые косы девчушки, расползлась по лицу детская улыбка:
— Всю будете брать?
— Нет, что ты, — Дарен усмехнулся и полез за походной кружкой — старой, местами помятой, — сюда сыпь.
Маленькие черные от ягодного сока ручки быстро наполнили сосуд до краев и вытянулись в выжидательном жесте. Путник опустил руку за пазуху, вытащил кошель и ссыпал в протянутые ладошки горсть медьков — чуть больше, чем надо.
— Спасибо, господин!
Дарен лишь усмехнулся: какой он ей господин? Такой же весницкий парень, разве что грамоту сподобился выучить да меч с того конца держать.
Коричневая в яблоках кобылка, воспользовавшаяся остановкой и флегматично жующая траву, тряхнула темной гривой и без всяких возражений пошла дальше, высоко поднимая красивые ноги в черных "носочках".
За что Дарен любил свою лошадку Шаргеш, так это за ее умеренный и незлой характер. Правда, бывало, она лягалась, но лишь тогда, когда ее пытались украсть или поранить. Всю войну с Корином прошла, зараза коричневая — и хоть бы хны! Только и осталось на память, что маленький шрам на холке. Вершник оборвал себя: еще по окончании боев с соседней страной он пообещал себе, что без надобности не станет вспоминать войну. Она и так присутствовала почти в каждом его сне.
И Яромир… Смогла ли старуха-знахарка выходить его? Полгода прошло, а от него ни весточки. Не хочет связываться? Или все-таки…?
"Ну все, — зло оборвал собственные мысли войник, — хватит!"
Он перевел взгляд на полную кружку и отправил в рот горсть ягод: хороши! — Дарен даже, что с ним случалось крайне редко. И даже жутко чесавшийся шрам на плече не мог испортить беспричинно хорошее настроение.
Наверное, увидь его сейчас кто-нибудь из земляков — точно бы не поверил, что загорелый и довольный жизнью вершник — уроженец севера. Лишь черные прямые волосы, собранные в высокий "конский" хвост, да резковатые черты лица выдавали в Дарене того, кем он, по сути, и являлся.
Шаргеш, на пылинку остановившись, ткнулась мордой в испачканную руку путника.
— Ах ты, красотка! — кобыла продолжала смотреть на хозяина, не двигаясь с места.
Дар, будучи в неприлично добродушном расположении духа, насыпал в ладонь горсть черники и с усмешкой пронаблюдал за тем, как Шаргеш теплыми губами слизнула угощение и прожевала, все так же преданно глядя на хозяина.
