Впрочем, в змея он до поры тоже не верил - вернее было винить мздоимствующих таможенников, пока однажды самолично не увидел высунувшуюся из моря глупую башку, по-собачьи обнюхивающую сваленный кучами товар на пирсах. Архистратиг в ту ночь сидел на зубце стены, пил из кувшина заваренный кофе и размышлял о звездных путешествиях. Голова их моря его нисколько не испугала, не переставая хлебать бессонную горечь, Демосфен зарисовал чудовище мелком на стене, а на следующий день уже листал финикийский каталог морских животных. Книгу ему привез зять вместе со связкой засоленных голов ее бывших владельцев - народа вороватого, о чем свидетельствовал не только их печальный конец, но и штамп Александрийской библиотеки на титульном листе. Демосфен обещал самому себе как-нибудь вернуть книгу, тем более что и сам он числился в должниках и дарителях этого уважаемого заведения, но оказии все не подворачивалось, и укоризненные послания за просрочку чтения копились в углу кабинета.
Змей печальными геродотовскими глазами смотрел с тридцать первой страницы каталога. Демосен отметил место закладкой, распорядился отправить внуку девку поглупее и назначил на послеобеденное время совещание.
Закопченное стекло позволяло рассмотреть на светиле множество темных пятен, согласно тайному египетскому трактату и мудреным астрономическим статьям Гельсинорской обсерватории предвещавшим еще более жаркое лето и неурожай оливок, и именно с этого Демосфен начал свою речь. Сытое собрание оглаживало животы, в голодный год никому не верилось, особенно Распорядителю-экономисту, из которого масло этих оливок сочилось даже из ушей. Слово затем было предоставлено Распорядителю-экономисту и тот, чертя графики прямо на столе, выкладывая их виноградинами и кусками мяса, убедительно показал, что торговля ширится, народ богатеет, скот тучнеет... "А путаны?" - хмыкнул Демосфен. "Дешевеют", - не моргнув глазом ответил толстяк.
При всех своих недостатках, главным из которых был постоянный, неутолимый голод, Распорядитель-экономист воистину был профессионалом и имел невероятное чутье на возможные стихийные бедствия, а вдобавок мог определить урожайность с точностью до одной амфоры. Архистритиг подозревал, что радения за дела народные есть с его стороны не что иное, как просто страх самому остаться голодным. Но не важно какого цвета собака, лишь бы она сторожила дом.
Кстати, о собаках. Зять на совещание пришел, задумчиво пил воду и, кажется, совсем не слушал экономические споры. Не его ума было дело. Морской змей погоды не делал и не избавлял от обязанности в обиду государство не давать, радеть честно, не мздоимствуя, вешать пиратов и топить в море контрабандных рабов. Богатый полис привлекал хитрых финикийцев, жестоких египтян, заносчивых афинян и просто Кибела знает кого, желающих обманом ли, силою урвать кусок хлеба и глоток вина.
