Неожиданно узнаем, что мы в окружении. Нужно прорваться и вывести обоз, на телегах которого сотни раненых. Возглавил атаку лично командир нашей 23-й стрелковой дивизии генерал-майор Павлов. Он собрал разрозненные остатки дивизии и повел нас в атаку. Он шел в полный свой высокий рост, одетый в генеральскую форму с пистолетом в руке, звал нас в бой. Как оказалось, небольшая группа немецких войск расстреливала нас из автоматов. А потом, испугавшись нашего неумолимого натиска, оставила свои позиции, и нам удалось выйти из своего первого окружения (их потом будет очень много...).
В этом первом бою был смертельно ранен наш командир дивизии. Это случилось на третий день войны - 25 июня 1941 года.
Вместе с другими солдатами выносим тело нашего генерала и у какого-то неизвестного мне населенного пункта хороним его. А потом, уже в хаосе, совсем не «повзводно» движемся на восток.
Снова ночь. Перед нами какая-то быстрая река (кажется, Неман). Кем-то организована переправа: поперек реки натянут трос. Нужно раздеться. Вещи и карабин держать в одной руке (а у нас - связистов - еще и телефоны, и катушки с кабелем), другой - держаться за трос и идти в воду. Выпив порцию щедро налитого в котелок спирта, вместе с другими «храбро» шагнул в холодную воду. Под ногами большие скользкие камни. Быстрое течение сбивает с ног. Крепко держусь левой рукой за трос, в правой - одежда, карабин, телефон. Остановиться нельзя, ибо сзади торопят другие. Вдруг, уже знакомый рев немецких самолетов. Рев приближается, самолеты уже над нами, и слышится свист бомб. Держусь за трос и гнусь к воде.
Падаю, теряю карабин, телефон и что-то из одежды. Взрывы, взрывы. Вода кипит, опять крики раненых солдат. Самолеты улетают, и, не помню как, оказываюсь на противоположном берегу. Но, увы, вода унесла мои карабин, телефон и брюки. В правой руке только одна гимнастерка. Бегаю без брюк между солдатами и спрашиваю, нет ли у кого-нибудь лишних брюк. Только к утру кто-то поделился своими запасами.
А потом началось необъяснимое...
Разрозненные, никем не руководимые части не только 23-й дивизии, но и всей 11-й Армии, сами, как могли, начали хаотическое бегство на восток. К такому выводу я пришел не потому, что нам кто-то об этом сказал. Увы, я был лишь солдат, которому никогда и ничего не говорили (тем более, правду...).
Но если рядом со мной по лесам и болотам бежали такие же солдаты других дивизий, но той же 11-й Армии, нетрудно было догадаться, что это было настоящее бегство целой армии.
