В периоды занятий не было и дня, чтобы я не поднимался сюда хотя бы на пару часов. А уезжая из Хайдельберга, я скучал по Замку больше всего. И вот теперь, после долгих восьми лет преданного служения этим руинам, я должен был покупать билет. Мне стало грустно. Но я не хотел, чтобы Рут это заметила, поэтому быстро распрощался с ней и пошел дальше.
Я не прошел под аркой во двор. Не сегодня. Я еще поговорю с замком обстоятельно, посмотрю, что нового-старого он хочет мне показать. Сегодня мне нужно просто поприветствовать свой город. Я свернул на широкий балкон и облокотился на парапет. Здравствуй! Хайдельберг открывался с обрыва, словно выписанный тушью в мельчайших деталях. Остроконечные башенки и крутые скаты красных, черных и медно-зеленых крыш кокетливо выглядывали из яркой июньской зелени деревьев на склоне Кенегштуль. Громада церкви Святого духа даже отсюда выглядела мрачной, и лишь вычурная колокольня, казалось, тянется к синему небу. Белые башни Неккатора словно подрагивали то ли от зноя то ли от бликов речной воды, но мой взгляд, как всегда больше привлекал не Старый мост, а веселые бурунчики переката под Мостом через плотину.
До своего поступления в Университет, я бывал в Хайдельберге всего однажды, в не очень сознательном возрасте. Мне было тогда года три, и привозила меня сюда бабушка. А потом как-то так глупо сложилось, что родители ни разу не свозили нас с сестрой сюда на экскурсию, хотя не редко таскали на выходные не только по Германии, но и по всей Европе. Была правда еще школьная экскурсия, но я тогда болел ангиной и на нее не поехал. И, тем не менее, я, не задумываясь, выбрал из всех университетов Германии именно Хайдельбергский. Моя память хранила смутные образы детских впечатлений — светлых, восторженных и волшебных. Вообще детская память — очень избирательная штука. Все связанное с бабушкой я помнил прекрасно, хоть она и умерла, когда мне было чуть больше четырех лет. Может, я и не мог бы вспомнить ее лица, но ощущение, что она была очень молодой и красивой, совсем не похожей на бабушку, а, скорее, на сказочную фею, осталось со мной навсегда. Если быть совсем уж честным, о драконе, живущем под замком, мне рассказала тоже она. Вообще она была мастерица придумывать всяких сказочных персонажей. А еще она рисовала их, и от этого они становились совсем реальными. И хотя к моменту поступления я лет пятнадцать не был в Хайдельберге, я знал, что отправляюсь учиться в город, в котором живет сказка.
