Как, однако, противоречиво земное бытие. Как трудно, очень трудно порой провести четкую грань между добром и злом.
Остывшее солнце коснулось верхушки дуба, запуталось в ветвях. Мы оказались в тенечке. Пора было снова наполнить граненые стаканчики. Что Емельянов и сделал изящно, почти профессионально. Опорожнять содержимое, однако, не торопились.
– Сдается мне, – молвил виночерпий, не подымая головы, – обстановка в мире сильно напоминает ту, что имела место полвека назад. Ухищрения западной дипломатии и тогда и теперь были направлены на то, чтобы извести СССР, прекратить его существование любой ценой, чего бы то ни стоило. Причем агрессия подло закамуфлирована, украшена трогательными бантиками, нежными цветочками.
– Поконкретней, пожалуйста.
Емельянов достал записную книжку. Быстро нашел нужное. Читал, чеканя слова: «Большевики угрожают всему миру. Мы призваны спасти мировую культуру от смертельной угрозы большевизма, освободить путь человечеству для истинного социального прогресса».
– Так мотивировал Адольф Гитлер великую необходимость и суровую неизбежность исторического хода событий, ибо того желали небеса. Он же являлся всего лишь исполнителем воли судьбы.
После паузы предводитель пролетариата Приднестровья изрек:
– Еще одно изречение. На сей раз уже нашего современника. «Советский Союз – нетерпимая и невыносимая более империя зла». Автор, надеюсь, известен?
– Более чем.
– И ведь сказано было в присутствии Горбачева. Однако президент наш даже ухом не повел. С удовольствием проглотил плевок.
Налитое вино нельзя долго держать в стакане. Мы сблизили наконец стаканы. Единым духом опорожнили, словно неразбавленный спирт.
За нашими спинами трижды прокричал ворон. По народным поверьям, птица сия связана с потусторонним миром, а также с колдунами и волхвами.
Само собой с языка сорвалось:
– И каков же прогноз?
Товарищ отреагировал спокойно:
– Я ведь не пророк. Давай-ка завтра спытаем у академика.
К сожалению, загад не сбылся. Днем раньше Лазарева на «скорой помощи» увезли в Центральную клиническую больницу.
