Сейчас мы обсуждаем не этот вопрос, — решительно заявил Арт. — В данный момент мне больше нечего сказать. Благодарю за внимание.
И он повернулся, чтобы войти в переднюю дверь «Кливленда». Юриста Моргенштернов нигде не было видно. Блайт Бенсон, очевидно, уже успела ускользнуть.
Я надеялась, она не собирается явиться в наш люкс.
По телевизору пошла программа по расписанию, а наш адвокат вернулся в комнату, в текущую реальность. И снова я почувствовала толчок любопытства.
Все прошло хорошо, — сказал Джоэл без намека на иронию.
Мы с Толливером всеми силами старались сохранить нейтральное выражение лиц.
— И конечно, — продолжал Джоэл, — вы получите вознаграждение. — Он встал и посмотрел на часы. — Диана, нам пора домой. Мы должны позвонить кое-кому. Хотел бы я знать, сколько времени уйдет на то, чтобы убедиться, что у них… останки Табиты. Когда мы сможем их забрать.
Фелисия взяла свою сумочку и сумочку Дианы, приготовившись помочь беременной женщине вернуться в машину.
Диана тяжело поднялась на ноги. Она рассеянно поглаживала большой живот, как будто успокаивая его обитателя. Я вспомнила, как моя мать носила Мариеллу и Грейси. А еще невольно припомнила «Ребенка Розмари»[9] — мы с Толливером смотрели его на прошлой неделе по каналу, показывающему старые фильмы.
Спасибо, Фелисия, — сказала Диана.
Дайте нам знать, как дела у Виктора, — совершенно неожиданно сказал Толливер.
Что? — Фелисия повернулась, и ее глаза пригвоздили Толливера к стене. — Что ж, конечно.
В ее голосе прозвучала нотка, которую я просто не поняла. Я перевела взгляд с нее на Толливера, но не получила никаких объяснений.
Виктору пришлось едва ли не труднее, чем всем остальным, — сказал Джоэл. — Дети могут быть такими жестокими.
Сколько ему теперь? Шестнадцать? — живо спросила я, пытаясь разрядить атмосферу.
Сама не знаю, зачем я это спросила. Мне бы следовало стоять в молчании, пока все они не уйдут.
— Только что исполнилось семнадцать, — ответила Диана.
Внезапно ее лицо перестало быть милым лицом Мадонны. Даже при первой нашей встрече она произвела на меня впечатление женщины, которая сыта по горло вздорным поведением своего пасынка-подростка. А теперь она так сжала челюсти, что ее простые слова приобрели весьма резкий смысл.
Я люблю этого мальчика, но все, что говорят о подростках, — правда. А Вик за последние три года сделался скрытным, угрюмым и дерзким. Когда у Табиты начали появляться признаки вступления в подростковый возраст, я просто не была к этому готова. И среагировала слишком резко.
