– Она тебе ничего не скажет, – прервал монолог теледивы Легостаев.
– Это еще почему?
– Да потому, что она немая!
Теледива перевела недоверчивый взгляд с Макса на Лизу. Подумала секунду-другую, а потом простонала:
– Так ты, Легостаев, еще и извращенец! Нормальных баб тебе мало, тебе теперь убогих подавай!
– Лора, ну что ты говоришь?! Сама подумай, зачем она мне такая?
От этих обидных слов Лиза дернулась, попыталась встать из-за стола.
– Куда?! – Макс толкнул ее обратно на стул, сказал чуть спокойнее: – Так, Лора, пойдем в кабинет, я тебе кое-что расскажу, – он ласково, но настойчиво потянул теледиву из кухни.
Лиза осталась одна, неприязненно покосилась на захлопнувшуюся дверь, поежилась, как от холода. Эта Лора Лайт, эта разряженная кукла назвала ее убогой! Ладно, черт с ней! Ей, дуре, такое простительно, но Легостаев… Он тоже считает ее убогой? Лиза потерла пылающие уши, встала из-за стола, подошла к окну. На улице все было белым от снега. Вдоль расчищенной дороги громоздились сугробы по пояс. Стайка ребятишек лепила снежную крепость. Обычный выходной день, тихий, размеренный. Для всех, кроме нее, Лизы Тихомировой. Ей теперь спокойствие только снится. Она теперь бомж, по собственной глупости очутившийся в чужом городе. И единственный человек, с которым свела ее судьба, считает ее убогой…
Из-за прикрытой двери доносились приглушенные голоса: нервно-обличительный Лоры Лайт и успокаивающий Макса Легостаева. Потом наступила подозрительно долгая тишина.
Когда дверь наконец распахнулась, Лиза поняла – что-то изменилось. Лора Лайт больше не бросалась на нее коршуном, смотрела со смесью жалости и легкой брезгливости. Легостаев виновато улыбался, а его стильная льняная рубашка была застегнута не на те пуговицы…
– Ты правда немая? – спросила теледива.
Лиза отвернулась к окну.
– Макс, может, она еще и глухая? – послышалось за ее спиной.
– Лора, я же тебе уже все объяснил, – в голосе Легостаева слышались смущенные нотки.
– Ох, и удивляюсь я твоей доброте, Максим Валерьевич! С такой добротой впору приют для сирых и убогих открывать.
Лиза крепко зажмурилась, чтобы не заплакать. Все-таки странно устроен человек. Она лишилась всего: денег, документов, надежды, а расстраивается из-за нападок какой-то невоспитанной теледивы…
– Лиза, – голос Легостаева раздался над самым ее ухом, – мне нужно будет уехать. Вернусь только к вечеру. Ты же все равно никуда не уйдешь, пока твоя одежда не высохнет, так?
