Сердце Полосатого подпрыгнуло. Все вокруг стало совсем другим. И Столбополз уже не имел никакого смысла.
— Я бы тоже хотел…, — прошептал он. Но это означало бросить восхождение — а это очень трудное решение.
— Желтая, дорогая, может быть, мы уже близки к вершине. А что, если мы поможем друг другу и попадем туда быстрее?
— Быть может, — сказала она.
Но они оба знали, что это было совсем не то, чего они хотели больше всего.
— Давай спустимся, — наконец предложила Желтая.
— Давай. И они прекратили восхождение. Они уцепились друг за дружку, тогда как толпы других гусениц ползли по ним на верх. Было почти невозможно дышать, но они были счастливы вместе и свернулись клубочком, чтобы никто не мог наступать им на животы или давить им на глаза. Они ничего не делали довольно долгое время. И вот — внезапно они почувствовали, что по ним больше никто не взбирается. Они расплелись и открыли глаза. Они оказались уже в стороне от Столбополза.
— Ну здравствуй, Полосатый, — сказала Желтая.
— Привет, Желтая, — сказал Полосатый.
И они отползли в свежую зеленую траву, чтобы поесть и отдохнуть. Прежде, чем заснуть, Полосатый обнял Желтую.
— Быть вот так, вместе, это уж точно совсем по-другому, чем быть раздавленным в такой толпе!
— Точно!
Она улыбнулась и закрыла глаза.
Итак, Желтая и Полосатый валялись на травке, ели, толстели и любили друг друга. Они были так счастливы больше не воевать со всеми каждую минуту. Какое-то время им было почти как в раю. Но время шло, и даже обниматься становилось скучновато. Они знали каждый волосок на теле друг друга. И Полосатый опять не мог не предаться размышлениям: «Должно быть что-то еще в этой жизни.»
Желтая видела растущее беспокойство Полосатого и старалась осчастливить его как могла:
— Подумай, насколько лучше то, что мы имеем, чем тот ужасный кавардак, из которого мы выбрались, — говорила она.
— Но мы так и не узнали, что же было там, наверху, — отвечал он, — быть может, то, что мы слезли, было ошибкой. Может, теперь, когда мы достаточно отдохнули, мы вдвоем могли бы добраться до вершины.
— Полосатый, дорогой мой, пожалуйста, — просила она, — у нас чудный дом и мы любим друг друга, и этого достаточно. Это гораздо больше того, что имеет любой из этих одиноких Ползущих.
Она была так уверена в своих словах, что Полосатый позволял себя уговорить. Но ненадолго…
Полосатый продолжал ныть по поводу восхождения. Жизнь усложнилась. Столб манил Полосатого. Он частенько подползал, глядел вверх и думал. Но вершина всегда оставалась за облаками. В один из дней Полосатый был потрясен, увидев, как три крупных гусеницы вывалились из Столбополза, упали и разбились. Двое, похоже, были мертвы, а одна все еще шевелилась. Полосатый прошептал:
