Дети Ванюхина | страница 58
Но, по большому счету, это было пустое, не главное. Главным было для нее другое, и в этом она боялась признаться себе самой. Это и являлось причиной номер два — тайной и безмотивной. Строго говоря, мотив присутствовал, но не поднимался выше уровня женской интуиции: так… плавал в подсознании, вызывая очередной прилив внутреннего сопротивления, всегда недостаточно решительного и потому безрезультатного.
Все эти годы после случайной встречи со стариком Лурье Нина так и не смогла найти себе места, успокоиться. По горделивому выражению лица председателя комиссии по Милочкиному удочерению она догадалась, что ребенок ее, Ванечка, не только находится в норме по здоровью, но и доставляет окружающим радость своей жизнью — тем фактом, что она, жизнь эта, есть у него, а он, ее мальчик, есть у них, у чужих, по случайности, людей. И когда она нередко об этом вспоминала, о встрече у каменного Льва Толстого, сердце ее каждый раз притормаживало и примолкало, переходя на почти не ощутимый неровный перестук, который так же неслышно перебирался выше, к ямочке на ключице, бился внутри нее пару-тройку раз, заполняя впадинку, и поднимался еще выше, к голове, к нижней части лба, которая сразу над глазами…
… И тогда ее неудержимо тянуло на улицу, туда, на соседнюю Пироговку, где она надеялась снова встретить коляску семейства Лурье с маленьким в ней еще одним Ванюхиным, а потом, быть может, так случится, что и не коляску больше, а самого его, ее мальчика, на ножках, за ручку, бормочущего милую детскую чепуху чужому дедушке или чужой маме, а вовсе не родной, не Нине…
… И она брала за ручку своего законного малыша, Максика, и вела его на прогулку, туда же, в ту же сторону, и норовила всякий раз миновать третий подъезд знакомого дома и бросить быстрый взгляд наверх, на шестой этаж, не зная точно, на какую сторону выходят окна Лурье, «ее» окна, и надеялась на случайную встречу с ним, а лучше — на «случайно неслучайную», чтобы что-то повернуть, чтобы само, может, как то повернулось и осталось с ней, по-другому уже, по-новому: без мучительных и скрытных попыток соединиться с прошлым, к которому она поклялась никогда не приближаться, произнеся окончательное «да» и получив то же самое в ответ…
Виновных в приключившейся с ней беде не было, она знала об этом, не могла не знать. Но все же ближним к разраставшемуся с годами горю оказывался муж ее, Шурка Ванюхин, — самым все же крайним, если вспомнить жесткую его в тот день позицию, хотя и справедливую, наверное, и прежде всего, по отношению к ней самой.