человека, пожелавшего жить вне общества и нашедшего пристанище на самом краю обитаемого мира, будет удовлетворено лишь наполовину. Придется отказаться от попыток узнать его имя, личность, происхождение, потому что грядущие события не позволят их раскрыть. Но что касается владевших им идей, то занавес, их прикрывающий, можно приподнять.
Кау-джер принадлежал к той категории непримиримых анархистов, которые доводят свои доктрины до крайностей. Человек большого достоинства, глубоко изучивший как общественные, так и естественные науки, мужественный и деятельный, полный решимости претворить в жизнь свои подрывные теории, он был не первым ученым, который сверзился в бездны социализма, и каждый вспомнит имя какого-нибудь из этих опасных реформаторов.
Совершенно справедливо социализм был определен как «доктрина людей, претендующих ни больше ни меньше как на изменение существующего состояния общества и на его основательное переустройство в соответствии с проектом, новизна которого не исключает и не извиняет насилия».
Такую цель ставил перед собой и Кау-джер. Он хотел достичь ее любыми средствами, даже если для торжества своих идей ему пришлось бы лишиться состояния и пожертвовать жизнью.
Теории социалистов, оставивших неизгладимый след в истории своего времени, хорошо известны.
Сен-Симон[113] требовал отмены привилегий родовой знати, ликвидации института наследования, хотел, чтобы каждый получал вознаграждение в соответствии с результатами своего труда.
Фурье[114] ратовал за создание объединений, «фаланг», в которых все способности использовались бы для достижения общественного блага.
Прудон[115], следуя своему знаменитому принципу отрицания частной собственности, призывал к созданию основанного на взаимопомощи общественного порядка, при котором каждый человек, принявший принципы крайнего индивидуализма, был бы постоянно ограничен только собственной выгодой.
Другие идеологи, более современные, всего лишь поддержали эти идеи коллективизма, подкрепляя их обобществлением средств производства, уничтожением частного капитала, отменой конкуренции, заменой индивидуальной собственности на общественную. И никто из них не хотел считаться с реальной жизнью; их доктрина требовала немедленного и прямолинейного применения; они требовали массовой экспроприации; навязывали всеобъемлющий коммунизм. И этим знаменем Лассалей[116] и Марксов размахивали не только немецкие руки. Таков был Гед[117]
