— Уважаемые мерги, не скажете ли, как обстоит дело с вашим размножением? — подал реплику Флор-Риель.
— Надеемся разрешить ее положительно.
* * *
— Разве вы не гордились тем, что мерги выделили вас? — спросил Гаецкий. Разговор незаметно перешел на проблемы, изложенные Дином в письме родителям, и он почувствовал, как на него пахнуло холодом.
Неужели Гаецкий читал его письмо? Не зная, что именно следователю известно и как себя держать, Дин молчал.
«Вот идиот, — ругал он себя. — Не прислушался к другу, называвшему переписку в наш век анахронизмом. Не захотел избавиться от глупого пристрастия доверять сокровенные мысли бумаге».
— Разве это не ваши слова? — перешел в открытую атаку следователь. — Я напомню. — Он положил перед собой лист бумаги и стал читать:
— «Эти мерги, представляете? Они изучили наш язык. И ваш покорный слуга оказался избранным ими в качестве доверенного лица, с которым они согласились вести переговоры. По всей вероятности эти искусственно созданные существа наделены очень высокой организацией…»
— Как вы смеете читать чужие письма? — не скрывая брезгливого возмущения, воскликнул Дин.
— Вы находитесь под следствием, и ваша переписка взята под особый контроль. Вы подписывали клятву о неразглашении того, что увидите на базе.
— Это касается только военных дел. Наука — это достояние человечества.
— Не надо громких фраз, господин Кросьби. У науки от рождения лакейская природа. Она обслуживает того, кто больше платит.
Дин смотрел на паутину в углу, слушал жалобное жужжание запутавшейся в тенетах мухи и думал о том, что кровопивец Гаецкий, как паук из попавшей в тенета мухи, высосет из него все соки. Надо защищаться.
— Скажите, господин капитан, где вы взяли эти письма? — спросил он.
— В ящике.
— В каком ящике? — Гаецкий молчал. Дин продолжал: — Вот именно. Не в почтовом ящике, а в ящике письменного стола. Я не собираюсь отсылать их. Это заметки для себя, вроде дневника. Кстати, у вас есть санкция на обыск?
— Извольте, — Гаецкий положил перед Дином листок.
— Но вы приходили ко мне в гости в мое отсутствие!
Гаецкий постарался не заметить этого выпада.
— Вы считаете, что у вас нет никаких сенсорных способностей? — Он ехидно наблюдал за Дином.
— Мне о них ничего не известно.
— Но не исключаете их в себе?
— Вы ловите на слове!.. Но я отталкивался от высказанной вами гипотезы о заложенных в каждом человеке талантах.
— Хорошо, так и запишем.
* * *
Кросьби был доволен, что вырвался из когтей Гаецкого.
