5
Вскорости, без особых усилий с её стороны (ибо она верила, что кто чрезмерно любопытствует, тот может узнать слишком много) миссис Харрис узнала кое-что важное. А именно: таможенные правила запрещали вывоз из Великобритании более десяти фунтов стерлингов — и потому ни один французский магазин не примет оплату в фунтах. Значит, ей необходима другая валюта. Значит, если ей и удалось бы незаконно вывезти из страны четыреста пятьдесят фунтов, воспользоваться ими она не сможет. Да она и не стала бы нарушать закон, вывозя деньги.
Дело в том, что этический кодекс миссис Харрис был одновременно и строг, и практичен. Так, она готова была слегка сочинить — но не солгать; невинная ложь допускалась, но не ложь ради выгоды. Она не стала бы нарушать закон, но не возражала против того, чтобы толковать оный достаточно вольно. Она была безупречно честна — но никто не назвал бы её ни святошей, ни раззявой.
Итак, фунты стерлингов были (а) запрещены к вывозу и (б) бесполезны за рубежом в больших количествах; следовательно, нужно иное платежное средство. Миссис Харрис остановила выбор на американских долларах. Кстати же был у неё и человек, к которому можно было обратиться с подобным делом — хорошо относящаяся к миссис Харрис, легкомысленная и, между нами, не слишком умная американка — миссис Шрайбер.
Миссис Харрис изобрела себе американского племянника — постоянно безденежную личность без царя в голове, даже, можно сказать, полного недоумка. Этот племянник был не в состоянии обеспечить себя, и миссис Харрис вынуждена была (кровь родная — не водица!) поддерживать его. Она назвала недотепу-племянника Альбертом и поселила его в Чаттануге — это название встречалось ей в «Экспрессе». И миссис Харрис частенько и подолгу обсуждала обстоятельства дуралея-племянника с миссис Шрайбер. «Славный он мальчик, сын моей бедной покойной сестрицы. Славный, но, знаете, головой слабоват, бедняжка…»
Миссис Шрайбер, которая сама слабовато разбиралась в британском таможенном законодательстве, не видела причин не посодействовать такой милой женщине и хорошей помощнице, как миссис Харрис; и так как миссис Шрайбер была богата и не испытывала недостатка в долларах — во всяком случае, доллары у неё появлялись, как только в них возникала нужда, — фунты, медленно скапливавшиеся у миссис Харрис, постепенно превращались в американские доллары. Этот обмен стал обычным делом — более того, миссис Шрайбер платила миссис Харрис тоже сразу в долларах, и чаевые тоже давала долларами, и все были довольны.
