Она подавила невольный крик и едва не рухнула на деревянное полотно.
— И куда это ты собралась? — пророкотал захватчик ей в затылок.
Дрю качнул ее вперед, захватывая в ловушку между дверью и твердым телом.
— В свою комнату.
— Только попробуй.
Он поцеловал ее в шею и позволил языку смочить уязвимое местечко.
— Ты никуда не пойдешь, кроме как обратно в постель. В мою.
Арден затрепетала, когда он губами проложил влажную коварную дорожку к ушку и игриво прихватил зубами мочку.
— Ох… Дрю… не надо… я должна вернуться в собственную спальню.
Дрю опустил руки по гладкой поверхности двери к талии Арден. От крошечного рывка пояс кимоно, который она небрежно затянула петлей, но не побеспокоилась завязать узлом, распустился под ловкими пальцами.
— Назови хоть одну серьезную причину.
— М-м…
Дрю развел полы халатика и провел кончиками пальцев по бокам Арден. Притянув ближе, прижал ее спиной к своему телу. Она знала, что он настиг ее таким же, как и спал, — голым. И в этот момент не могла придумать ни единого стоящего довода, почему должна покинуть его.
Дрю накрыл ладонями ее груди.
— У тебя очень красивое тело, — бормотал он, тиская нежные конусы. — Мне нравится эта пограничная линия загара, вот здесь, — он провел по светлым контурам. — Конечно, если бы ты принимала солнечные ванны на моем пляже, никаких полосок у тебя бы не было. Я натер бы тебя маслом, и под моим неусыпным наблюдением ты равномерно загорела бы повсюду.
Его руки и провокационные предложения убаюкивали, увлекая в волшебную страну, изведанную прошедшей ночью. Отбрасывая всякие мудрые соображения, ее тело покорно приспосабливалось к его изгибам и выпуклостям, под нежной лаской соски превратились в возбужденные бусины страсти. Дрю нашептывал восхваления ей на ушко, вынуждая Арден ликовать и краснеть от дерзости его слов.
— Мне нравится чувствовать языком твою кожу, вкушать твой вкус — и эротичный и материнский. Ты воплощенная женственность.
Лишенная энергии и воли для сопротивления, Арден откинула голову ему на плечо, легкими движениями потерлась об него и почувствовала, как его восставшая мужественность толкнулась ей в бедро.
Его дыхание, как шторм, шумело в ухе, пока одна рука инспектировала гладкую равнину ее живота и, не останавливаясь, устремилась к вожделенному пункту назначения. Ладонь обосновалась на мягком пушистом холмике, пальцы проникли внутрь, разыскивая тайны, целомудренно спрятанные между бедрами, большой палец ерошил темную поросль.
