Эти мысли и мечты будоражили воображение, он всерьёз занялся тем, что начал продумывать, что скажет её отцу — ведь в этот раз всё должно было быть по правилам, — но так ничего и не случилось. Именно в этот момент, когда "волшебство" начало наконец сбываться, вмешалась судьба. Железной рукой перемешала карты и обнажила зловещий оскал. Руслан даже не догадывался, что ему может быть так страшно.
Когда жизнь его так легко сломала, решил, что он просто-напросто трус. Только трус может испытывать такой безотчётный, безумный страх. Только трус может сдаться, даже не попытавшись сопротивляться и что-то изменить. Оказалось, что он не готов к трудностям. Слишком привык порхать и мечтать, а жизнь она совсем не такая — она злая и несправедливая, она умеет бить из-за угла и получает от этого несказанное удовольствие. А ты бьёшься, трепыхаешься, как тот мотылёк, который попался в паутину, обломал красивые крылышки и с ужасом наблюдает, как к нему подбирается голенастый паук.
Возможно, всё это глупости, но когда Руслан Москвин выслушивал отца своей бывшей "возлюбленной", чувствовал себя именно этим несчастным мотыльком. И даже трепыхаться попробовал, но крылья ему быстро оторвали.
— Почему она это сделала? — никак не мог он понять и смотрел на незнакомого доселе мужчину полными страха глазами.
Мужчина снял очки, достал из кармана накрахмаленный носовой платок и принялся тереть стекла. Затем снова водрузил очки на нос. Было заметно, что он сильно нервничает и этот разговор ему даётся нелегко, но он держался, и Руслна решил, что и ему не следует впадать в панику. Надо взять себя в руки и поговорить. Поговорить о будущем своего ребёнка.
— Лена очень чувствительная девочка… всегда такой была. А уж беременность лишь усилила её нервозность.
Москвин потёр внезапно вспотевший лоб.
— Но я же с ней говорил!.. Говорил! Мне казалось, что она меня поняла!
Смотреть в глаза человека, дочь которого по твоей вине едва не умерла — тяжело. Мужчина не смотрел осуждающе, не сыпал обвинениями, но Руслану казалось, что он немного не в себе. Движения были заторможенными, да и в словах слегка путался. У человека несчастье.
— Владимир Николаевич, я честно с ней говорил, только вчера.
— Я же не спорю…
— Мне казалось, что мы всё выяснили… Что будем воспитывать ребёнка вместе, что я… Я никогда их не оставлю!
Владимир Николаевич кивнул, а потом попросил:
— Сходи к ней в больницу. Она только о тебе и говорит.
— Да, конечно, — с готовностью отозвался Москвин и поднялся.
