Глупости, как может ребёнок родиться с бантами?
Так девочка же?!
Причём здесь это? С бантами она не может родиться!
Мариш, не придирайся к словам! И вообще, спи! Спи, я сказал! Банты ей не нравятся!..
А теперь рядом с ним она угасала. Алексею хотелось что-то сделать для неё, но даже самого искреннего признания в любви, было слишком мало. Что оно значит? Это всего лишь слова…
Я люблю…
И я… Только ничего уже не изменишь. А я хочу, чтобы твоя мечта сбылась. Чтобы всё случилось, как мечталось… Чтобы был сын, твоя маленькая копия, которого ты научишь играть в футбол, сам…
Марина постоянно говорила о футболе тогда, как заворожённая.
Поначалу Алексей сопротивлялся. У него в голове не укладывалось, как он будет жить без неё. Как? Не видеть её, не чувствовать, не любить. Она больше не будет принадлежать ему, а он ей. Они разойдутся в разные стороны, станут чужими, у каждого будет другая жизнь. А три с лишнем года станут лишь воспоминанием?
Алексей очень старался до Марины докричаться. Хорошо, ты не хочешь ехать на дачу, не хочешь встречаться с друзьями! Тогда поехали в отпуск, только вдвоём, как раньше. Нам ведь никто не нужен, ты же знаешь!..
Не хочешь, да? Нет, я не обижаюсь. Честно.
Иногда нервы не выдерживали, они начинали самозабвенно ругаться, даже не особо заботясь о наличии достойного повода, просто выпускали наружу скопившееся напряжение. Несколько раз ссоры заканчивались совсем не хлопаньем дверей, что, по мнению Марины, было бы самым правильным, а в спальне, а то и в гостиной, когда до постели просто не дотягивали, и любовью занимались с тем же самозабвением и отрешением от всего, с каким совсем недавно ругались.
В один из таких моментов, когда Марина, немного придя в себя, отвернулась от него, Алексей прижался её к себе, и прошептал:
— Ты хоть понимаешь, чего ты добиваешься? Ты понимаешь, что… тогда ничего больше не будет? Я уйду, и ты останешься в этой дурацкой квартире одна? Одна!
Ему казалось, что не услышать его в такой момент, не понять его, просто невозможно. Просто руки разжать и выпустить её из объятий, кажется, чем-то невероятным, а представить, что этого больше никогда не будет…
Но Марина вместо этого затихла ненадолго, а после сказала:
— А если не уйдёшь, мы останемся в этой квартире вдвоём. Мы будем вдвоём через год, через два, через пять лет… И никогда ничего не изменится, ты понимаешь?
Он нервно сглотнул.
— Давай… давай усыновим ребёнка.
Она то ли улыбнулась, то ли поморщилась.
