— Ну-ка, покажи свои работы.
— Я не захватил.
— Тогда зачем огород городить? Принеси — будем разговаривать.
— Хорошо. До свиданья.
— Постой-ка, — Директор приблизилась к Ли-Марову, испытующе заглянула ему в глаза. — Сейчас придут две девицы, а я мастера отпустила. Надо их заснять, сможешь?
— Попробую, — ответил Дмитрий. — А какая задача?
— Студийная проба, — сказала Карпеева, пыхтя сигаретой. — Ищем подходящую натуру для одного журнала.
Вскоре явились две молоденькие девушки, довольно решительно скинули с себя всю одежду, и, совершенно голые предстали перед объективом фотокамеры. Карпеева указывала девицам какие позы им принимать, а Дмитрий ставил свет и щелкал кадр за кадром, при этом его не покидало ощущение, что он выполняет очень грязную работу. Аппарат был первоклассный, установленный на треножнике, работать с ним было одно удовольствие. Он управился за полтора часа.
— Кажется, дело свое ты знаешь, — похвалила Дмитрия хозяйка заведения, и кивнула в сторону девушек, уже одетых, сидящих на кушетках-тумбах. — Как тебе они? Не глупы, верно?
— Милые.
— Ты можешь поиметь любую прямо сейчас. Согласен?
— Что, что?
— Ты хорошо потрудился, так что расслабься. Вон, в холодильнике, коньяк, виски.
— ?!
— Как тебе рыжеволосая? У нее бюст Венеры Милосской. Возьми ее. А хочешь сразу двух?
— Вы шутите.
— Какие шутки? — В широко раскрытых глазах Карпеевой метались странные угольки.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал фотограф.
— Тебе, что, не нужна работа?
— Нужна. Но я не животное. Прощайте.
— Постой… Вот псих. Ненормальный. Я ему удовольствие предлагаю, а он бежит как черт от ладана. Ну и убирайся! Идиот!
* * *
Он возвратился на площадь трех вокзалов, точнее — на пятачок Ярославского, где многочисленные киоски, торговые палатки, книжные лотки и где звучала музыка. Почему-то здесь он чувствовал себя уютно. Ли-Маров мог бродить тут без устали, рассматривая витрины магазинчиков и слушая музыку. Окружающий балаган вызывал в нем восторг, трогал забытые струны его души и толкал Дмитрия к какому-то действию, сроднему с детской шалостью.
Он стоял возле стеклянного ларька с увешанными красочными журналами обнаженных девиц. Обычно фотограф тут не задерживался, стыдясь своего возраста, полагая, что голыми девками интересуются исключительно мальчишки переходного возраста с угрями на лицах. Но сегодня витрины разглядывали несколько мужиков солидного вида и даже одна женщина с полной хозяйственной сумкой в руке. Поэтому, грешным делом, он воспользовался случаем, и вовсю глазел на грудастых венер. Его ничуть не интересовала ни техника фотосъемки, ни мастерство фотографа, ни сам цвет. Эти фотографии были лишены всякой художественности, но привлекали своей вызывающей открытостью. Это были не просто голые, без всякой одежды, женщины, но это были женщины миловидные, а некоторые даже красивые. Он заглядывал в их открытые, смелые, дерзкие и шаловливые глаза и представлял, как бы они выглядели одетыми. Но тут рядом случился какой-то угрюмый тип с красными глазами, спутал все его мысли, пробурчал недовольно:
