Онъ вернулся въ Большіе Дворы въ воскресный день, когда мастерская княжны была пуста. Мать ея была у обѣдни. Она гуляла въ саду и первымъ предметомъ попалась ему на встрѣчу въ аллеѣ, по пути въ его флигелю. Онъ этого не ожидалъ и вспыхнулъ отъ радости и смущенія.
— Честь имѣю кланяться! сказалъ онъ съ улыбкой, осиливая себя и скидавая шляпу съ головы.
Она остановилась, пристально взглянула на него, опустила зонтикъ, который держала надъ головой, на высоту своего лица и, послѣ довольно долгаго и томительнаго для него молчанія, проговорила медленно и строго:
— Почему вы уѣхали?
— Нужно было! нѣсколько оторопѣло отвѣчалъ онъ.
— Говорите откровенно, продолжала она, также настойчиво глядя на него во всѣ глаза:- потому что вы вообразили, что на васъ "примѣриваютъ чепчикъ" и что вы не хотите стать въ положеніе "картонной головы?" такъ это, я отгадала?
— А хотя бы и такъ! молвилъ онъ послѣ минутнаго колебанія.
— И вы въ этомъ убѣждены?
— Въ чемъ?…
— Что вы годны только для "примѣриванія?".
Онъ уже не владѣлъ собой; эти глаза жгли его…
— Послушайте… Наталья Васильевна (онъ никакъ не былъ въ состояніи; назвать ее въ эту минуту попрежнему "Тата"), что жь это такое?… Я, дѣйствительно, изъ-за того… и уѣхалъ. Я полагалъ… Положимъ, что это не такъ, выговорилъ онъ вдругъ со внезапною рѣшимостью, положимъ, что напротивъ, ни… такъ скажите мнѣ, ради Бога, къ чему… къ чему это повести можетъ?..
Тата усмѣхнулась однимъ угломъ губъ:
— А, такъ и вы тоже! Вы также имѣете претензію опредѣлить себѣ совершенно реально, что, какъ, для чего, и куда вы идете? Я думала, что это недостатокъ только нынѣшняго поколѣнія; о людяхъ вашего времени я была лучшаго мнѣнія, — вы мнѣ такъ искренно, казалось, отвѣтили въ тотъ разъ, ввернула она какъ бы вскользь, скороговоркой, — я думала, что они способн чувствовать безъ разсужденій…
— Иныя чувства себѣ дозволять не слѣдуетъ, пробормоталъ Скавронцевъ.
— Это почему?
— Потому что, кромѣ несчастія, отъ нихъ нечего другаго ждать.
— Въ самомъ дѣлѣ? спросила она загадочнымъ тономъ.
— А вы полагаете нѣтъ? сказалъ онъ, силясь принять шуточный тонъ, между тѣмъ какъ сердце такъ и колотилось въ его груди.
— Я полагаю, что чувство живетъ само по себѣ и для себя, отвѣчала она, — что оно въ самомъ себѣ находитъ и цѣль, и удовлетвореніе, и муку, и счастіе, не спрашивая и не заботясь, почему это и какъ, и что изъ этого можетъ выйти… Вѣдь это азбука, милый Александръ Андреевичъ, или вы ее успѣли забыть?
