Тайна единения Церкви земной и Небесной сокрыта от нас в нынешнем веке и все же ощутима порой. В Страстную Субботу 1993 года киевляне привезли в Оптину пустынь частицы облачения священномученика Владимира Киевского и за несколько часов до убийства раздали их оптинской братии.
Иноку Ферапонту вручили эту святыню на литургии в скиту, а иеромонаху Василию на литургии в Свято-Введенском соборе, и как раз в тот момент, когда пели тропарь: «Благообразный Иосиф, с древа снем пречистое тело Твое…» Этот тропарь пел перед расстрелом священномученик Владимир Киевский, и его келейник Филипп рассказывал: «Митрополит был спокоен — словно шел на служение литургии. По дороге, в ограде Лавры, митрополит шел, осеняя себя крестным знамением, и в предвидении смерти благоговейно напевал: „Благообразный Иосиф, с древа снем пречистое тело Твое…“» Так уже в распеве Страстной Субботы явила себя связь новомученичества наших дней с новомучениками прежних лет.
Двенадцатилетняя киевлянка Наташа Попова вручила иноку Трофиму частицу облачения священномученика Владимира Киевского уже перед Крестным ходом на Пасху. Девочка была очень привязана к иноку Трофиму, и потому расскажем немного о ней. В шесть лет Наташа попала под чернобыльское облучение и тяжело заболела. Потом ее крестили, но хорошо она себя чувствовала только в Оптиной пустыни.
Из воспоминаний Наташи Поповой:«С 10 до 12 лет я жила в Оптиной пустыни, и без родителей было сначала одиноко. Ведь когда болеешь, хочется ласки. И тут Господь мне послал моего большого друга инока Трофима. Мой духовный отец не благословил меня пересказывать наши с ним разговоры. Но один разговор могу передать. „Отец Трофим, — говорю, — опять я провинилась и давно не писала домой“. А он вздыхает: „Да и я давно домой не писал“. А потом говорит, потупясь: „Вот мы оставили родных и приехали сюда работать Божией Матери. Неужели Царица Небесная оставит их?“
Инок Трофим был очень веселый и часто подкармливал меня фруктами. Теперь я понимаю, что он не ел фрукты на братской трапезе, а приносил их мне. Но тогда это было для меня, как фокус, — бывало, смотрит на меня, улыбаясь, а из рукава рясы вдруг возникает апельсин. Это было так весело!
Когда уже перед самым Крестным ходом я отдала иноку Трофиму частицу мантии священномученика Владимира Киевского, он благоговейно приложился к ней и произнес: „Как жаль, что я не знаю ничего о его жизни“. — „Отец Трофим, — сказала я, — у нас в Киеве сейчас выходит книга о священномученике Владимире. Я обязательно привезу ее вам, и вы все прочтете“. — „Если доживу“, — ответил он так серьезно, что у меня оборвалось сердце. Я даже рассердилась: „Ну, как вы можете так говорить? Вы обязательно доживете! Слышите, обязательно!“ И тогда он сказал уже как бы в шутку: „Ну, если доживу-у“. Приложился еще раз к частице мантии священномученика и ушел с ней благовестить свою последнюю Пасху».
