Неожиданно для себя я улыбнулся. Наместник тоже улыбнулся, и давление резко ослабло. Не обращая внимания на Таню, он повернулся к барону.
–Вы правы, барон. Этот молодой человек обладает невероятными способностями. Его нужно всячески беречь. Говорите, что отряд поедет в Черлем? Ну что ж, я выделю десяток солдат с офицером, чтобы у вашей дочери и этого… – он покосился на меня – молодого человека в дороге не возникло ни малейших проблем.
Барону ничего не оставалось, как молча поклониться. Уже не обращая на нас внимания, наместник ушёл к своему отряду и стал отдавать распоряжения.
Я повернулся к Тане, чтобы спросить её мнение о произошедшем, но та почему-то смотрела на мои руки. Я тоже посмотрел на них и чертыхнулся – кисти снова превратились в чёрные скрюченные лапы, а когти стали чуть не в десять сантиметров длиной. Таня вздохнула.
–Надо срочно уезжать, тебе становится всё хуже.
Возразить было нечего. Я молчком забрался в повозку, уселся, разглядывая свои «ручонки», которые на этот раз в нормальное состояние возвращались очень медленно.
Отряд тронулся, мы выехали за ворота. Потом раздался топот копыт, и вокруг повозки промелькнули тени. Я поглядел в свои «смотровые щели» и выматерился уже вслух – десяток, который выделил наместник, взял мою повозку в кольцо.
Блин, а я-то ещё волновался, как мы будем избавляться от внимания графа! А, скорее всего, главной головной болью могут стать вот эти неулыбчивые солдаты. Идея с поездкой за чужой счёт уже не казалась такой уж хорошей – проблемы нарастали как снежный ком. Если бы не здоровье Регины, то я бы предложил Тане сбежать от такого внимания уже сегодня. Но что делать сейчас? Ладно, надеюсь, до вечера ничего не случится. За ужином попробуем что-то придумать, а сейчас остаётся только ехать под усиленной охраной. Ну, наместник, ну, падла! Подумаешь, не встал перед ним на колени, так что теперь, сразу в тюрьму сажать?! А то, что и такой вариант возможен, теперь не казалось таким уж невероятным. Слишком уж много внимания, слишком уж хорошо меня начинают охранять.
Настроение было … не очень. Вроде бы для меня ничего не изменилось – отдельная повозка, свежий воздух. Покачивайся на лавочке в такт движению повозки, всего и делов. Но стоило посмотреть в окошечки, и на душе сразу становилось неуютно. Солдаты наместника выглядели спокойными. Не косились на меня, не орали и не смеялись. Но вот их вид почему-то вызывал у меня нехорошие ассоциации. Примерно так, наверное, выглядела охрана, сопровождающая каторжан в долгой дороге. Тех, правда, вроде гнали пешком, а на повозках везли только декабристов. Ни к тем, ни к другим я себя не причислял. Но ощущения я испытал похожие. Можно было немного покуражиться, спеть что-нибудь этакое приблатнённое, с надрывом. Но ничего подходящего в голову не приходило. К сожалению, а лучше сказать – к счастью, ни я, ни мои друзья не перешли ту грань, после которой передвигаться разрешают только с конвоем. Поэтому в голову приходили только какие-то обрывки песен типа «поезд Воркута-Магадан». Вскоре строить из себя бывалого пацана надоело. Появились более серьёзные поводы для раздумий.
