Но тут заработал пулемет, установленный на мотоцикле во главе колонны. Скакавшая передо мной лошадь встала на дыбы и скинула всадника. Впереди вдруг возникла канава, отделявшая поле от дороги, на которой стояли повозки, ржали кони и отстреливались немецкие солдаты.
Ведьма легко, одним прыжком, перемахнула через канаву, проскочила между двух повозок и понеслась вперед. Мне с трудом удалось ее повернуть. На дороге творилось что-то несусветное: строчил пулемет, слышались свист сабель, вопли и проклятия на немецком и польском языках.
Посреди этого безумия Ведьма вдруг затанцевала и неожиданно понеслась по дороге. Я увидел прицелившегося в меня немца, но тут кто-то разрубил его саблей. Передо мной, размахивая руками, выскочил еще один немец; стальной шлем висел у него за спиной. Подлетев к нему, я ударил его саблей по голове, прямо по мелькнувшей передо мной лысине. Я раскроил ему череп, и он рухнул на землю. Ведьма неслась дальше, и тут передо мной опять появился немец. Поняв, что ему не удастся ускользнуть, он резко качнулся в нашу сторону и выстрелил. Ведьма заржала и рухнула на землю. Скакавший за мной всадник одним ударом сабли снес немцу голову.
Пошатываясь и испытывая легкое головокружение, я встал на ноги и только собрался поднять саблю, как Ведьма ударом копыта в живот отбросила меня в канаву. Свет погас, и я потерял сознание.
Прошло, должно быть, несколько часов, когда я очнулся от звуков немецкой речи. Группа солдат шла по дороге, время от времени останавливаясь возле неподвижных тел. Лежа в канаве, я наблюдал за их приближением. Судя по всему, они приехали на нескольких грузовиках в сопровождении бронемашин. Они оттащили поврежденные повозки и трупы лошадей в сторону, а затем стали складывать мертвых немецких солдат в грузовики. Тела убитых поляков они сбрасывали в канаву. Увидев меня лежащим с открытыми глазами, немцы в первый момент опешили. Я попытался встать, но из этого ничего не вышло. Мало того что у меня невыносимо болел живот, пострадавший от копыта Ведьмы, так я еще при падении сильно разбил голову, и кровь ручьем стекала по спине.
Один из солдат вытащил пистолет, но другой остановил его и позвал офицера, по всей видимости отвечавшего за операцию.
– Мы нашли раненую польскую свинью. Прикончить его на месте или отвезти на допрос? – спросил солдат.
Склонившись надо мной, офицер пристально уставился мне в глаза. Я не мог встать, голова кружилась, но руки я ухитрился держать над головой. Офицер наклонился еще ниже, сгреб меня одной рукой и перевернул на живот.
