Жара становилась невыносимой, несмотря на то, что работал вентилятор. Шумел он, кстати, не хуже, чем электрическая пила. Доктор Кинкэйд достал из кармана белый носовой платок и стал промокать им пот на лысеющей макушке. Крупный шмель, случайно залетевший в гостиную, сердито бился о стекло, пытаясь выбраться наружу.
Наконец доктор откашлялся и приступил к делу:
— Я слышал, у вас стало на одного постояльца меньше.
— Это так. Миссис Мортон переехала в Луизиану. Будет ухаживать за больной сестрой.
— В Луизиану? Далековато отсюда.
— Ну, поехала она не одна. За ней приезжал племянник.
— Вот как? Прекрасно. А вы еще никому не обещали комнату?
— Миссис Мортон уехала только позавчера. У меня просто не было времени дать новое объявление.
— Прекрасно, — повторил доктор и принялся энергично обмахиваться платком.
Уяснив наконец, зачем они пришли, Элла повнимательнее посмотрела на мистера Рейнуотера. Он сидел, слегка наклонившись вперед. Коричневые ботинки блестели. Густые волосы были тщательно зачесаны назад, и все-таки одна непослушная прядь упала на высокий лоб. Еще Элла обратила внимание на выступающие скулы нового знакомого и удивительно красивые брови — черные, как вороново крыло, прекрасно очерченные. И глаза голубые…
— Вы хотите снять комнату, мистер Рейнуотер?
— Да. Я подыскиваю себе жилье.
— У меня еще не было возможности как следует прибраться в освободившейся комнате, но, как только я приведу ее в порядок, сразу покажу вам.
— О, я совсем не привередлив! — улыбнулся мужчина. — Готов снять комнату прямо сейчас.
— Нет-нет, что вы! — торопливо возразила Элла. — Я не могу сдать ее в таком виде. Мне нужно проветрить постель, все вымыть и вычистить. У меня есть свои правила, и я их не нарушаю.
— Это касается чистоты или постояльцев тоже?
— И того, и другого.
— Поэтому-то я и привел его к вам, — вставил свое слово доктор. — Всем известно, как безупречно чисто вы содержите свой пансион… Не говоря уж о превосходной еде, которую готовите для постояльцев. Это как раз то, что нужно мистеру Рейнуотеру, — тихое место, где он сможет чувствовать себя спокойно.
И конечно, в этот момент на кухне послышался страшный грохот, а вслед за ним душераздирающий крик.
Элла вскочила в ту же самую секунду.
— Прошу прощения, джентльмены.
Выбежав с этими словами из гостиной, она вихрем промчалась по коридору и ворвалась на кухню. Солли вопил во всю силу своих легких и тряс левой рукой.
Вся она, от запястья до плеча, была забрызгана горячим крахмалом. Несколько капель попало на грудь, буквально приклеив тонкую рубашку к телу мальчика. Кастрюлька, которую Элла оставила на плите, валялась на полу, а содержимое ее растекалось широкой голубой лужицей.
