— Ребра. Не удивлюсь, если несколько из них сломаны.
— Может быть, у вас внутреннее кровотечение?
— Не думаю, мэм, — он покачал головой. — Не настолько все плохо.
Впрочем, этого оказалось достаточно для того, чтобы испугать мисс Вайолет. Она заглянула за чем-то на кухню, но, увидев сидящего за столом окровавленного чернокожего мужчину, мгновенно забыла, за чем именно. Мисс Данн прижала к груди руки и в испуге выдохнула: «Бог ты мой!» Постояв минуту на пороге, мисс Вайолет попятилась обратно в коридор.
Очевидно, это был тот самый случай, когда она не желала ничего видеть и слышать. Впрочем, Эллу это вполне устраивало.
Маргарет налила в стакан чаю и поставила его перед священником. Брат Келвин взял его обеими руками и сделал небольшой глоток. Костяшки пальцев у него были ободраны и кровоточили. Судя по всему, он сопротивлялся и смог нанести несколько ударов тому, кто его избил. Или тем?
— Что произошло? Кто на вас напал? — У Рейнуотера, очевидно, возникли те же самые вопросы.
Рубашка Дэвида была испачкана кровью брата Келвина, но он словно не замечал этого.
— Какие-то люди… они забирали коров.
— Господи помилуй! — снова начала причитать Маргарет.
— Чье это было стадо? — спросила Элла.
— Притчета.
Рейнуотер взглянул на Эллу, и она объяснила:
— Джордж Притчет. У их семьи молочное хозяйство. Джордж — фермер в третьем поколении.
Самая долгая за последние сто лет засуха привела к тому, что штаты, расположенные на юге, в том числе Техас, получили название Пыльная чаша. Земля, на которой раньше пасся скот и зрел урожай, превратилась в бесплодную пустыню, и федеральное правительство, чтобы защитить фермеров и скотоводов от окончательного разорения, начало реализацию специальной программы. Она действовала уже год.
Конгресс выделил необходимые средства на покупку скота у тех, чьи стада в буквальном смысле слова умирали от голода. За корову платили до двадцати долларов, что было намного ниже обычной рыночной стоимости, но все-таки лучше, чем ничего.
Программа, безусловно, была полезной. Животных, еще не успевших оголодать окончательно, забивали, и их мясо шло на консервы. Потом эти банки распределяли между приютами для бедняков, благотворительными столовыми и другими учреждениями такого рода. Фермеры получали хоть какие-то деньги, а голодные люди — бесплатную еду.
Правда, иногда животных, которые уже не годились на консервы, увозили не на мясоперерабатывающий завод, а на бойню и потом на скотомогильники. Это могли быть несколько коров, а могла оказаться даже часть стада. Все понимали, что правительство пытается спасти фермеров, пострадавших от засухи, но смотреть на то, как гибнет дело твоей жизни, было поистине невыносимо. Экономическая депрессия усугублялась эмоциональной, причем повсеместно.
