— Ты предлагаешь выйти отсюда и перестрелять всех, кто еще остался на корабле?! А кто нас доведет до Венеры?
— Стрелять ни в кого не нужно. Разве что при непосредственной угрозе жизни, и надеюсь, что нам не от кого защищаться на этом корабле. Кстати, ничто так не успокаивает собеседника и не настраивает на конструктивный лад, как направленный в лоб ствол пистолета, — Грец и не думал шутить.
Исследователь в военном мундире, каким он казался мне всего несколько часов назад, стал тем, кем являлся в действительности, — совершенной машиной, обученной эффективно обезвреживать противника, добиваясь выполнения поставленной задачи любыми доступными средствами.
Он снова исчез на несколько минут, затем в округлое отверстие в переборке пролез небольшой сверток, как в замедленной съемке, упал на покрытие, следом появилась голова:
— Надень. Это на всякий случай.
— Когда ты все это протащил на корабль? — успел спросить я, поражаясь тому, что автоматически, словно делал это не одну сотню раз, облачился в легкий бронежилет.
— Omnia mea…[3]
— Умные были люди, — прервал я латынь, — они никогда бы не сделали химеру. Они возлежали в триклиниях, ели до умопомрачения под танцы очаровательных невольниц, потом… — Я на несколько секунд замялся.
— Потом блевали, чтобы снова идти нажираться под танцы очаровательных невольниц и кровавые гладиаторские бои! — Грец холодно, словно оценивая, оглядел меня и продолжил: — Вопрос стоит так, причем вполне просто и доходчиво: либо мы будем продолжать жрать эту самую химеру, либо это будут делать без нас. Все, что здесь произошло, уже известно на Земле. Необходимые меры будут приняты. Штаммы химеры, которые прошли эту опасную для нас эволюционную стадию, будут элементарно уничтожены, а малейшая возможность повторения чего-либо подобного исключена. Миссию мы выполнили, теперь остается физически выжить самим и спасти ни в чем не повинных колонистов на Венере. Это понятно?
Мою расслабленность после этого ледяного душа сняло как рукой. Грец умеет убеждать. Почти как со стволом пистолета у лба.
— Все понятно. Я готов!
— Вот и прекрасно. На счет «три» открываем люки. Ствол вперед, контролируем любое движение, не издаем ни звука, между собой общаемся, используя только визуальный контакт. Ясно?
Все произошло словно во сне. Я поразился тому, что внутренне был абсолютно готов к подобным действиям. В коридоре, где мы оказались через несколько секунд после хлопка Арнолдова пистолета, изуродовавшего замковое устройство, было пусто. Грец поднял ладонь, и я замер, прислушиваясь. За т-образной развилкой явно кто-то был. Слышалось тяжелое прерывистое дыхание, какое-то неясное бормотание. Арнолд медленно (ведь сила тяжести была минимальная, и каждый из нас весил килограммов 5–7, не более) двинулся вперед. Я пошел следом, стараясь контролировать пространство за спиной. Перед поворотом мы на несколько секунд замерли. Тяжелое, частое дыхание теперь было слышно совершенно отчетливо. Грец поднял левую руку. Три пальца, два, один… Он медленно падает за угол, держа перед собой пистолет. Едва коснувшись пола спиной, переворачивается, только затем вскакивает.
