— Конечно, — сказал он Гаму. — Я с удовольствием подпишу.
— Вот молодец! — воскликнул Гам и хлопнул его по плечу. Его мрачный задумчивый взгляд сменился усмешкой, но Ральф не счел это переменой в лучшую сторону. Улыбка была жесткой и отнюдь не добродушной. — Заходи в мой вертеп!
Ральф последовал за ним в пропахший табаком магазинчик, который не очень походил на вертеп в половине десятого утра. Уинстон Смит проскользнул перед ними, задержавшись лишь один раз, чтобы обернуться и взглянуть на них своими древними желтыми глазами. Он дурак, а ты — еще один, возможно, говорил этот прощальный взгляд. В сложившихся обстоятельствах Ральф не испытывал желания оспорить это заключение. Он сунул свои газеты под мышку, склонился над свернутым листом бумаги на прилавке рядом с кассовым аппаратом и подписал петицию с просьбой к Сюзан Дэй приехать в Дерри и выступить в защиту «Женского попечения».
3
Он одолел подъем на холм Ап-Майл легче, чем-ожидал, и пересек Х-образный перекресток Уитчэм-стрит и Джексон-стрит, думая: «Ну вот, не так уж и плохо, так ве…»
Неожиданно он услышал звон в ушах, и ноги его задрожали. Он остановился на тротуаре Уитчэм-стрит и, приложив ладонь к рубахе, почувствовал, как его сердце бьется прямо под рукой, дергаясь с пугающей яростью. Он услышал шелест бумаги и увидел, что рекламное приложение выскользнуло из бостонской «Глоб» и полетело в канаву, Он нагнулся было за ним, но потом замер.
Не очень удачная мысль, Ральф: если ты нагнешься, то скорее всего упадешь. Мое предложение: оставь этот лист дворнику.
— Ага, ладно, неплохая идея, — пробормотал он и выпрямился. Черные точки замелькали у него в глазах, как сюрреалистическая стая ворон, и на одно мгновение Ральф стал уверен, что сейчас брякнется на валяющееся в канаве рекламное приложение независимо от того, захочет он его поднимать или нет.
— Ральф? С тобой все в порядке?
Он осторожно поднял глаза и увидел Лоис Чэсс, живущую на противоположной стороне, Харрис-авеню и на полквартала ниже дома, в котором они жили с Биллом Макговерном. Лоис сидела на одной из скамеек, прямо у входа в Страуфорд-парк, вероятно, ожидая автобуса, идущего по Канал-стрит к центру.
— Конечно, все нормально, — ответил он и заставил свои ноги двинуться вперед. Он чувствовал себя так, словно шел сквозь сироп, но надеялся, что доберется до скамейки, не подав виду, как паршиво себя чувствует.
У Лоис Чэсс были огромные темные глаза — того типа, который называли испанским, когда Ральф был маленьким, — и он не сомневался, что они сверкали в воображении очень многих мальчишек в те годы, когда Лоис ходила в школу. Глаза по-прежнему оставались самой красивой чертой ее лица, но тревога, которую Ральф видел в них сейчас, не произвела на него большого впечатления. Она была… какая?
