Широйнеко проснулась от громкого шума. Родители уже не спали, папа выглянул из палатки на улицу а потом быстро отдёрнул край, повернув бледное лицо к маме.
– Что там? – спросила мама.
– От ворот идут солдаты…
– Чьи?
– Как чьи? Русские.
– Чего им надо? – спросила мама.
– Мама, я пить хочу, – попросила Широйнеко.
– Широ, – мама обернулась к дочке. – Mitsu mo deja ari…
И в этот момент неподалёку что-то взорвалось. Папа бросился к входу в палатку и выглянул наружу. Тут же отпрянув, он с жутким перекошенным лицом повернулся к жене.
– Are wa nan desu ka? – рядом села Куройнеко. Широйнеко обняла сестрёнку, прижавшись к ней.
– Что там? – закричала мама, перекрикивая шум взрывов, несущийся со всех сторон: ведь ткань палатки не в состоянии заглушить даже лёгкий шорох ветра.
В этот момент вход в палатку открылся, раздвинув ткань в неё вошло трое солдат в российских кирасах и с автоматами Калашникова наперевес. Их лиц не было видно за полированными забралами.
– Что вам нужно? – папа встал у них на пути. Средний солдат без лишних слов выстрелил в него короткой очередью, мгновенно вскинув автомат. Папа осел и упал набок, подобрав под себя руки. Мама истошно завопила, кинувшись к папе. Вторая очередь отшвырнула её от папы, уронив на спину.
– Мамочка! – Куройнеко вырвалась их объятий оторопевшей Широйнеко и, путаясь в простыне, поползла к маме.
– Смотри, сейчас я отстрелю ей ногу, – один из солдат поднял автомат, уверенно целясь в ползущую девочку.
– Погоди, – на ладонь, держащую цевье автомата, легла рука.
– Что такое? – солдат опустил автомат, перестав целиться и повернул голову в шлеме к товарищу. Куройнеко подползла к маме и стала тормошить её, пачкаясь в собственных слезах и маминой крови.
– Никогда не пробовал с ребёнком…, – медленно но уверенно ответил второй солдат.
– Ты чего?
– Тем более с двойняшками, – словно не слыша товарища, солдат указал рукой, одетой в тефлоновую перчатку, на парализованную страхом Широйнеко, сидящую на лежанке в ворохе одеял без движения. Она и вправду была как две капли воды похожа на причитающую у тела женщины девочку.
– С тройняшками ты хотел сказать? – ещё один солдат, обыскивающий палатку, приподнял за волосы из кучи одеял на другой стороне палатки ещё одну девочку, взвизгнувшую от боли и цепляющуюся за огромную руку солдата.
– Не надо! – Широйнеко с испугом услышала свой голос. – Акайнеко болеет!
– Простудифилис? – солдаты засмеялись. Потом один спросил:
– Ну так что будем делать? Ценного тут ничего нет…
