Думал—думал я, что мне с ними делать, и решил: взял одиннадцать человек каеров и одного попа и заставил их нести этих паразитов-два человека за руки, а два за ноги. Взяли и понесли.
Прошел я от "Черной Речки" пять километров, а всего значит, от Пояконды пятнадцать и — новое дело. Уже не трое шакалов, а целых семь попадали и плачут „Гражданин конвоир, хоть убейте, не можем итти, нет сил, отощали"... Я заставил и этих нести... Кругом лес, идем по колено в снегу, дороги, как следует, я не знаю; наступила ночь, — на три метра ничего впереди не видно... Слышу мои шакалы начинают плакать. Бросают свое барахло, сундуки, котелки; снимают с себя верхнюю одежду и тоже бросают по дороге. Ослабели. Что, думаю, делать?..
Взял и остановил всю партию. "Партия, стой," — кричу, а сам не знаю, где у меня передние: партия растянулась чуть не на километр. Остановил, стянул всех в кучу. — "Ну, говорю, — отдыхайте, разводите костры". Развели мои шакалы костры, погрелись, отдохнули, попили кипятку и через час опять двинулись в путь.
Не прошли и пяти километров, как трое шакалов опять упали на землю. "Не можем, говорят итти, гражданин конвоир, лучше убейте, дальше итти не можем"... Попробовал я гнать их прикладом-ничего не выходит. Произвел над их головами четыре выстрела из винтовки, — не помагает; лежат, паразиты, и просят "Убейте лучше, гражданин начальник, дальше итти не можем".
— "Оставайтесь, говорю, загинаться в лесу", и повел других. Всю ночь шел с шакалами только к утру дошли до "Великаго острава". Переправил на лодках: всех шакалов, отдохнул и на другой день пошел за теми тремя паразитами, что остались в лесу. Долго я их искал, наконец, нашел. Один шакал снял лапти и залез вкопну сена, двое других, видно, развели костер, постелили под себя еловые ветки и уснули. Костер потух и они окоченели... А тот шакал, который залез в копну сена, остался жив. Я вызвал с "Великого острова" лодку, посадил его и доставил на командировку Пояконда.— Товарищ Рощупкин, как мне теперь поступить? Написать вам рапорт о том, что эти два шакала загнулись? —спросил Леонов помощника начальника ИСО... Рапорт был написан. Рощупкин, в свою очередь, настрочил рапорт начальнику лагерей: "Прошу, писал он, вынести в приказе по СЛОНу благодарность стрелку Леонову Петру за проявленную энергичность и инициативу во время сопровождения партии заключенных на командировку Великий остров"... Прошло дня два и в приказе по СЛОНу была об'явлена Леонову благодарность с выдачей ему 10 руб. награды.
