Алиса заплакала. Это было неожиданно — раньше Рон никогда не видел, как она плачет. Это было удивительно, такой сильный характер не часто встречается даже у человеческих женщин, не то что у орчанок. Но, выходит, не слишком сильный у нее характер, раз предел сил так быстро достигается.
— Не могу поверить, — продолжал Рон. — На вид сэр Джон — такой солдафон, весь из себя уставной, а по жизни такой… гм… нежный… Алиса негодующе фыркнула.
— Как же, нежный, — пробормотала она. — Убийца он безжалостный по жизни, для него человека убить — как в носу поковырять. А в постели — да, нежный…
Алиса всхлипнула, попыталась утереть слезы рукой, но только размазала. Рон протянул ей носовой платок, она утерлась, высморкалась и протянула обратно. Рон брезгливо отстранился.
— Очень странное чувство у меня сейчас, — сказала Алиса. — Душа как бы мерцает из одного состояния в другое. То кажется, что счастье огромное свалилось, а то наткнешься на что-нибудь этакое — и как мордой в дерьмо. Я, наверное, непонятно говорю…
— Нет, все понятно, — сказал Рон. — Очень даже понятно. Вот что, Алиса. Посиди здесь, почитай букварь, потренируйся, а я пойду, пройдусь.
Алиса что-то сказала ему вслед, но он не услышал. Вышел из комнаты, коротко бросил Доре:
— Будешь Алису обижать — уши оторву.
Вышел из номера, наткнулся рассеянным взглядом на неприметную дверь, ведущую в подвал и далее в подземный ход, подумал: «И чего здесь Зак пост не поставит, дыра же в периметре охраны…», оборвал эту мысль и пошел вниз, в подвальный бар.
— Косяк? — предложил бармен.
— Пока не надо, — покачал головой Рон. — Чай и каких-нибудь пирожных… хотя нет, косяк тоже принеси, но попозже.
Уселся в мягкое кресло, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Алиса не сказала ему ничего особенного, а изъяснялась она так косноязычно, что ее слова можно понять вообще как угодно, но… Почему-то ее бессвязное бормотание разбередило его душу. Да и не такое уж бессвязное, основную мысль она выразила очень точно. Душа мерцает из одного состояния в другое. Очень точно сказано. Рон тоже чувствовал нечто подобное, но не мог выразить словами. И кто из них, спрашивается, тупое животное?
Это началось около шестидесяти дней назад, когда примерно в таком же баре, разве что более обшарпанном, Рон познакомился с Заком Харрисоном. Поначалу Рон решил, что Зак — такой же менеджер среднего звена, как он сам. Зак держался с ним очень просто и свободно, на равных, невозможно было поверить, что он рыцарь, рыцари не такие — высокомерные, чванливые… Но Зак был совсем другой — умный, понимающий, честный, он так зажигательно говорил о правах, свободах, справедливости… В какой-то момент Рон сказал ему:
