— Но ты добрый и борешься за правду, — подсказала ему Алиса. — Это тоже многого стоит. Я постараюсь полюбить тебя, Рон. Мне просто нужно время. Много времени это не займет, просто…
— Не торопись, — сказал Рон. — Полежи, отдохни. Я прикажу горничным, чтобы подготовили тебе отдельную спальню.
— Но это же… — растерялась Алиса. — Что люди подумают…
— А мне плевать, что они подумают! — неожиданно резко заявил Рон. — Они и так думают, что я наивный дурак. Да ну их к бесам!
Он вышел в гостиную, хлопнув дверью. Алиса услышала голос Доры, затем звучный шлепок (то ли по заду врезал, то ли оплеуху залепил, непонятно), затем послышалась какая-то неясная возня, которая перешла в характерный ритмичный скрип то ли кресла, то ли кушетки.
Алиса улыбнулась — она знала, о ком сейчас думает Рон. А из нее неплохая лицедейка получилась, не хуже, чем из Джона. Нет, хуже, конечно, но тоже удовлетворительно. Как она ловко устроилась! Когда она вернется к Джону, он будет доволен. Похвалит ее, скажет:
— Аленький Цветочек, милая, ты настоящий ассасин! Я тобой горжусь! А она ему ответит:
— Я не Аленький Цветочек, я Алиса. А он скажет:
— Я горжусь тобой, Алиса. Я люблю тебя.
И она скажет, что любит его, и всё будет прекрасно. Надо только выполнить задание. Она сама не заметила, как заснула.
— Вот, держи, — сказал Герман. — Всё как ты заказывал. Алхимик очень удивился твоему рецепту, что-то заподозрил, кажется. А эта штука точно подействует?
— Если алхимик ничего не напутал — подействует, — ответил Джон. Открыл тюбик со смазкой, понюхал.
— Ароматизированная, — констатировал он. — Эфирные масла совместимы с нейротоксином?
— Алхимик сказал, что совместимы, — сказал Герман. — Он про нейротоксин знает, только по-другому его называет. Не алкоголь, а…
— Алкалоид? — подсказал Джон.
— Да, точно, — кивнул Герман.
Джон тщательно закрыл тюбик и засунул в карман. Открыл коробку с леденцами, осмотрел, обнюхал.
— Слишком аппетитно, — сказал он. — Как бы Рон не сожрал втихаря. Герман развел руками и сказал:
— Извини, по-другому не получилось. Придется твоей наложнице их спрятать. По идее, не должен сожрать, они на вкус противные. Но даже если сожрет — ничего страшного, придется подождать немного дольше, и все. Но лучше чтобы не пришлось, время уже поджимает.
— Сколько у нас времени? — спросил Джон.
— Четыре дня, — ответил Герман. Джон протяжно свистнул.
— Не свисти, денег не будет, — машинально произнес Герман.
— Это сейчас не самая главная проблема, — сказал Джон. Помолчал задумчиво и добавил: — Стремно становится. Аленький Цветочек — девочка умненькая… Герман хмыкнул.
