Сидевший у окна Адам заметил, что кто-то идет по тропинке, и насторожился; несколько мгновений он пытался угадать, что за гость к нему пожаловал; когда Мишель оставалось пройти метров пятьдесят, он ее узнал, успокоился, покинул наблюдательный пост и вернулся в шезлонг. Охрипший от жары и усталости голос окликнул его по имени.
«Адам! А-дам! Эй!»
Крик на этом иссохшем клочке земли так резал слух, что Адам, не желая повторения, вылез в окно и уселся на бордюре. Он не заметил, что раздавил двух красно-черных муравьев, один из которых тащил на спине дохлого навозного жука. Когда Мишель оказалась совсем близко, он произнес с превосходно сыгранной естественностью:
«Это ты, Мишель? Давай сюда».
Он подал ей руку и помог перебраться через последние комки земли; она остановилась, тяжело дыша, лицо покрывала испарина, одежда промокла от пота.
«Ты меня напугала, — сказал он, — я не сразу понял, кто идет».
«О чем ты? Кого ты ждал?» — срывающимся от усталости голосом поинтересовалась Мишель.
«Не знаю — никогда не знаешь, кто…»
Он озабоченно взглянул на свой голый живот.
«Я жутко обгорел, вот, вокруг пупка», — сообщил он.
«Почему — ну почему ты вечно говоришь со мной о своем пупке, или носе, или руках, или о чем-нибудь еще?» — разозлилась Мишель. Он пропустил ее слова мимо ушей.
«Нужно одеться, — буркнул он. — Потрогай-ка, вот здесь — да нет, тут, на животе».
Она прикоснулась к коже и отдернула руку, будто обожглась.
«Оденься».
Адам кивнул и вернулся в дом тем же путем, через окно; Мишель полезла следом, что его нимало не озаботило. Он натянул рубаху, закурил и повернулся к девушке.
«Ты мне что-нибудь принесла?» — спросил он, заметив пакет в левой руке Мишель.
«Да, газеты».
Она развернула пакет на полу и выложила газеты.
«Здесь с дюжину ежедневных, „Пари-Матч“ и журнал о кино».
«Журнал? Что за журнал? Покажи…»
Она протянула ему журнал. Адам перелистал несколько страниц, понюхал корешок и бросил журнал на пол.
«Интересный?»
«Взяла, что нашла».
«Ну да, конечно. А поесть не принесла?»
Мишель покачала головой.
«Нет — ты ведь говорил, у тебя все есть».
«Знаю, что говорил. А деньги? Сможешь мне одолжить?»
«Не больше штуки. Возьмешь?»
«Давай».
Мишель протянула ему банкноту; он поблагодарил и спрятал деньги в карман брюк. Потом оттащил один из шезлонгов в тень и сел.
«Хочешь выпить? У меня осталось две с половиной бутылки пива».
Мишель кивнула, и Адам принес пиво, вынул из кучи скомканных простыней перочинный нож, открыл бутылку и протянул ее Мишель.
