– Что за убийства?
– Кто-то убивает немецких солдат. Причем очень жестоким образом. Чего только народ не рассказывает… Говорят, солдат находят с оторванными руками и ногами, а то и разорванными на мелкие куски. Говорят, что кто-то пьет их кровь…
– Кровь?
– Да. Но только все это пустой треп. Знаете, люди живут в постоянном страхе, вот и выдумывают черт знает что, стремятся все преувеличивать.
Неманя замолчал, углубившись в собственные мысли. Он помнил, какое задание ему поручено и что нужно для этого сделать. Он знал также, кого следует отыскать. Но только он никак не мог понять, почему это так необходимо. Почему его именно сейчас послали в Ниш? Почему именно сейчас стали происходить эти странные вещи? И наконец, почему Драгутин пишет письма именно ему, хотя он причинил горе очень многим людям, у которых ему следовало бы попросить прощения?
Отдавшись этому водовороту вопросов, Неманя невольно обронил вслух одно слово:
– Аненербе…
Крсман, допивавший неизвестно которую по счету кружку пива, удивленно поднял брови и спросил:
– Вы что-то сказали?
– Нет, нет, – замотал головой Неманя. – Просто я мысленно унесся в далекие края! Ничего серьезного. Не пора ли нам уходить?
– Конечно, господин Лукич!
Они встали. Крсман подозвал официанта и рассчитался с ним, после чего направился вслед за своим гостем.
Когда они выходили из сада при ресторане «Афины», Немане показалось, что кто-то опять спросил его:
– О чем ты сейчас думаешь?
Поднимаясь по массивной лестнице, покрытой красным ковром, Отто фон Фенн размышлял об утонченной красоте здания, где разместилось командование гарнизона. Снаружи оно напоминало гигантскую черепаху, огромный фасад был украшен колоннами в римском стиле, в то время как внутри, за толстыми стенами, царили германская практичность и экономия пространства. Было совершенно очевидно, что все это задумал и осуществил венский архитектор. Фон Фенну было приятно бывать в таком месте, резко контрастирующем с балканской захудалой провинцией, каковой был Ниш какой-нибудь десяток лет тому назад. Здание фельдкомендатуры высилось на правом берегу Нишавы, в непосредственной близости от старой турецкой крепости. Здесь отчетливо проступала шизофреническая сущность Балканского полуострова. Ниш был настоящим воплощением этой сущности. Над красными черепичными крышами возвышались колокольни соборной церкви и Свято-Никольского собора, а совсем рядом вздымались в небо минареты мечети Ислам-аги. Беленькие домики из самана и деревянных брусьев стояли рядышком со зданиями, выстроенными из солидных материалов в австро-венгерском стиле с приметами модерна. В Нише сошлись Азия и Европа, новое и старое, прошлое и будущее, святое и мирское, богатство и нищета, земля и камень, коммунисты и националисты, предатели и патриоты…
