Слышны только выстрелы, резкие, звенящие. Неманя отмечает про себя еще одну особенность палача в черном.
Немец человек основательный, даже когда занят убийством.
Особенно когда занят убийством.
Офицер заканчивает свою работу и поворачивается к толпе.
Никто не произносит ни слова. Никто не решается вздохнуть полной грудью.
Потому что здесь царит зло. Оно неумолимо исполняет свои обязанности.
Дьявол в черной униформе хорошо знает это. Отсюда и торжествующая поза, которая говорит сама за себя. Отсюда две пары молний в петлицах его мундира.
Неманя узнает древний символ.
Руна «Зиг».
Знак Тора Громовержца.
На всех фронтах Европы Германия неуклонно проигрывает эту бессмысленную войну, но здесь, посреди Сербии, в маленьком городке, о существовании которого слышали далеко не все германские картографы, немецкий офицер наслаждается победой над горсткой испуганных и голодных людей.
Кто знает…
Может, этим он хочет доказать свою принадлежность к высшей расе?
Люди потихоньку расходятся. Офицер садится в открытый вездеход, который уносит его по пыльной турецкой мостовой. Неманя закуривает длинную американскую сигарету и погружается в раздумья.
Где-то за ужасными картинами смерти, за белой стеной, забрызганной кровью расстрелянных, чьи-то нежные руки касаются кружевной занавески в окне гостиничного номера…
И рядом с этой смертью…
Ему почти удается рассмотреть картину, скрывающуюся за дымкой долгих лет постоянного бегства. Он почти увидел ее.
Рядом со мной… Вернуться в ту давнюю весну, когда ОН впервые попал в этот город. И для меня… Вновь испытать все это. Анна, ты все еще остаешься живой…
Голос спутника возвращает его к действительности:
– Лучше нам срезать дорожку, мой господин, – произносит Нишавац. – Не годится болтаться по переулкам, швабы сейчас нервничают и потому скоры на расправу.
Неманя отбрасывает только что закуренную сигарету, и Нишавац реагирует на этот жест, изображая на лице огорчение.
– Как скажешь, Нишавац. Куда ты меня ведешь? Если увиденное не испортило тебе аппетит, мы смогли бы зайти пообедать в «Карпатию». Там и выпить можно. А это все поскорее забыть. Я в эту войну научился…
– Чему, Нишавац?
Гармонист вытаскивает из кармана грязных штанов исцарапанный портсигар, открывает его и берет неряшливо скрученную сигарету. Прикурив, он выдыхает густой клуб дыма и хрипло произносит сквозь его завесу.
– Быстрее забываешься, когда ты напиваешься!
