Недавно вот встретила в интернете «Методические рекомендации к изучению поэзии Иосифа Бродского в 11 — м классе», сочинение господина Нелькина. Так там петербургский учитель включает «Жюль Верна» в двух-трехчасовой курс по Бродскому среди десятка стихотворений — от «Рождественского романса» до «Рождественской звезды», а также рекомендует провести для детей его сравнительный анализ с «Пироскафом» Баратынского! А тут — «легкий жанр»!
Нет, я действительно злоупотребляла снисходительностью Иосифа, если даже осмелилась отправить ему рифмованное письмо! Правда, всего однажды. Если я его здесь привожу, то потому, что адресату что-то в нем понравилось. Сужу по тому, что вскоре я услышала весьма одобрительный отзыв Иосифа обо мне — тем более лестный, что он был высказан нашему общему приятелю, посетившему Париж в то время, когда гости из отечества были еще большой редкостью. Повторить его здесь я все-таки не решаюсь, но уверена, что наш друг не откажется в случае чего его подтвердить. А письмо — вот оно:
Двадцатилетний срок
да минус городов
изведав, на станок
(печатный!) всех родов
не взглянешь, надоел!
Одна тоска.
Увы, таков удел
того, кто на века
прославлен. По тебе,
презрев лимит,
скучает не ГБ
уже, а МИД.
Пускай зело ты строг
и знаменит,
ничто «на случай» строк
мне не затмит.
Где лучший из Левшей
(который Лось)?
Не выгнан ли взашей?
Не довелось
ему (а как хотел!)
собрать их вместе. Ось!
Коль Леша не у дел —
есть я, небось.
Мерси за томик станс.
Стыдом — дотла:
прости за резистанс
на роль дупла.
Зря только круг обид,
на срез окна
(из самых горьких — вид
«почти-Младенца» на
чужих руках почти-
поэта), я
с трудом могла идти,
вопрос тая,
вперед, в обход молвы,
вослед тебе.
Стихи всегда правы.
Ну что ж, М. Б.
Замечу, впрочем, что ни эти и никакие другие мои стенания по этому поводу не сработали, и стихи «на случай» так и не собраны (то есть собраны наверняка, но до печатного станка не добрались до сих пор, а жаль).
Уезжая летом в поле, Эдик всякий раз шутливо вверял меня покровительству Иосифа, который обязывался меня пасти, не давать скучать, а также блюсти мою нравственность. В эту игру Иосиф включался охотно и ревностно выполнял свои обязанности. Вспоминаю его визит уже в одиннадцатом часу вече- pa: оказывается, он приходил в восемь, но меня еще не было, так что он сделал несколько кругов по Голодаю, прежде чем еще раз проверить, явилась ли я домой. За это время с велосипедом что-то случилось, пришлось взгромоздить его в лифт, подняться на восьмой этаж и взять у меня какие-то инструменты. В другой раз я нашла под дверью записку на обрывке сигаретной пачки: «Хотел бы я, Рада, чтобы причину твоего отсутствия Эд и я могли счесть уважительной. Иосиф».
