Но в этой же фантастичности была и слабость этой версии. Не было ни одного прямого доказательства, ничего, зато был ещё один подозреваемый, которого Кашкин отмёл без допроса, хотя тот и был пойман на месте последнего происшествия. Но Алексей знал отношение нашего правосудия к отсутствию доказательств. Обычно, если нет, или мало прямых улик, то помогает чистосердечное признание, которое, в свою очередь, получается гораздо более простыми методами, чем пресловутые улики. Главное - построить логичную версию событий, а потом сделать так, чтобы обвиняемый написал её без ошибок, да не закапал своей кровью лист.
Диалог продолжался и продолжался, но ни один собеседник так и не смог навязать другому своё мнение. В конце концов, Кашкин попросил чая, и поняв по виду Алексея, что чай ему придётся заваривать самому, удалился на кухню.
Внезапно зазвонил телефон, а через некоторое время на автоответчике замигала лампочка записи. Алексей взглянул на светящийся в опустившейся полутьме циферблат встроенных в видеомагнитофон часов, на них было около семи часов вечера.
Кашкин вернулся с кухни, держа в руках поднос, на котором дымились две чашки, наполненные до краёв ароматным красновато-коричневым напитком.
-Вам кто-то звонил?
-Я не подходил, а то вы ещё подумаете, что я договариваюсь с кирпичным заводом о поставке оптом кирпичей, которые будут вам потом случайно с крыши на голову падать.
-Это угроза? - Улыбнувшись, спросил Кашкин, незаметно засунув руку в карман, в котором находился пульт вызова спецгруппы, находившейся внизу в машине.
-Я пока не настолько спятил, чтобы угрожать следователю при исполнении.
Внезапно произошёл перебой в сетевом напряжении, свет медленно погас, потом настолько же медленно загорелся снова. Автоответчик, видимо приняв эту помеху за нажатие кнопки "Play" зашипел последней записью и комнату наполнил срывающийся голос Олега, который, по всей видимости, находился в истерике.
"Хорошо, что тебя нет дома. Так ты смог бы меня остановить... Ты... Ты знаешь, Марина упала с третьего этажа, а я вспомнил, что с ней это должно произойти только когда она уже поднималась... Мы были на вокзале, я подсознательно хотел уехать за город, там нет третьих этажей, но забыл, почему мне так хочется её увезти. А теперь я хочу оправдать свою смерть....В... В ней нет ничего от самоубийства, кроме способа исполнения.... Я хочу спасти вас всех..."
Дальше не слышал ни Алексей, ни Кашкин.
Они летели вниз по лестнице, забыв о существовании лифта. Оказавшись на улице, они уселись в машину Алексея, хотя тот и не был специально обученным для гонок по заснеженному городу водителем, как молодой сержант, сидевший в машине, ждавшей Кашкина.
