Ну а в последний раз, за пару дней до того, как Леон опять появился у нас, он принес очередную жакетку, из шотландки — с этими клетками всегда мучение, того гляди, не сойдутся! — и столкнулся на лестнице с одним старым мастером, тот шел расстроенный и нес на плече какую-то вещь в черном саржевом чехле.
— Второй раз уношу обратно, — ответил он на немой вопрос Леона.
— Вы? Да у вас же золотые руки! — удивился Леон.
— Руки-то, может, и золотые, но работу дает Ледерман.
К дверям Ледермана Леон подходил, кипя от возмущения. Дважды не принять вещь у Вильнера, пользуясь тем, что старик от него зависит, — каково!
Он положил свой чехол на приемочный столик, раскрыл и стал откалывать булавки, стараясь сохранять спокойствие, но пальцы у него дрожали. Не говоря ни слова, Ледерман взял жакетку, надел на манекен и тут же — даже рукава еще болтались — заявил:
— Нет, это не на высоте!
Дойдя до этого места, Леон разволновался так же, как тогда у Ледермана, а мы все перестали работать и слушали, затаив дыхание, — все, кроме мадам Полетты, которая недолюбливает Леона, из-за того что каждый раз, когда она бывает не права, он непременно возразит ей.
Услыхав такую оценку, Леон взвился, как подстегнутый.
— Ах, не на высоте? — крикнул он и в один миг сдернул жакетку с манекена. — Моя жакетка не на высоте? А ну, проверим!
С этими словами он и тут, в ателье, срывает с манекена жакетку, которую только что отгладил, широким шагом, перепугав мадам Полетту, идет прямо к окну, распахивает его и — раз! — взмахивает жакеткой, как будто выбрасывает на улицу. А после этого, уже совершенно спокойно, продолжает рассказ:
— Вот так я вышвырнул жакетку прямо на Фобур-Пуассоньер с четвертого этажа дома, где красуется вывеска: «Женская одежда. Ледерман».
Леон так хорошо изображал, что мсье Альбер в какой-то миг явно испугался — подумал, он и правда выкинет жакетку, которую держал в руках, хотя у нас тут первый этаж и окна выходят во двор.
— И что потом? — спросил мсье Альбер.
Леон водрузил жакетку на место и, широко улыбнувшись, будто снова увидел ту сцену, стал рассказывать дальше. Жакетка полетела довольно плавно — у нее раздулись рукава, а Ледерман заметался по комнате с невнятным ревом. Разобрать можно было только два слова: «Моя модель! Моя модель!» На что Леон ему сказал: «Ну вот, теперь она на высоте».
Ледерман подскочил к окну, словно хотел проверить, верно ли он говорит, а потом, наконец, рванулся на лестницу и помчался вниз, все повторяя: «Моя модель! Моя модель!» Леон же свесился из окна и увидел старого Вильнера. Тот поднял голову на крики и раскрыл рот от удивления. Не раз на своем веку ему приходилось видеть, как люди что-нибудь — мало ли что! — выкидывают из окна, но чтобы из окна летела, распялив рукава, клетчатая жакетка, такого еще не бывало!
