— Не критикером, а критиком, мадам Полетта. И кроме того, критик не обязательно ругает, а иногда и хвалит. Тогда так и говорят: «Критики хвалят пьесу и декорации», — или что там еще. Но откуда у меня время, чтобы еще и в газеты писать. Хватит с меня того, что я гладильщик и актер.
— Хи-хи-хи!
Ну всё! Опять она со своим «хи-хи-хи»!
Еврей в придачу к оплеухе еще и врага получает
(Еврейская пословица)
Если вам никогда не приходилось строчить на машинке по «тедди-биру», считайте, что вам повезло.
Тедди-бир похож на мех, но не имеет с мехом ничего общего. Достаточно увидеть, как его волоски разлетаются из-под иголки во все стороны, чтобы понять, что меховщики могут не опасаться конкуренции.
— Что это за ткань? — спросила Жаклина, когда мы начали шить первую вещь. — У меня полный нос ворсинок!
— Так это, значит, ткань? — съязвил Леон, а последнее слово выговорил чуть ли не по буквам.
— Тедди-бир этой зимой в моде, — только и сказал мсье Альбер.
Ответ исчерпывающий — против моды не попрешь. А так как мертвый сезон непременно наступит в свой час, придется всю зиму дышать ошметками от тедди-бира.
— Откуда такое название? Английское? — снова спросила Жаклина.
— Оно пошло от Теодора Рузвельта, — ответил Шарль.
Жаклина вытаращила глаза:
— Американского президента?
— Да, но другого, его двоюродного брата.
— Это он придумал такую ткань?
Тут даже Шарль улыбнулся. Чем хороша Жаклина, так это тем, что над ее словами можно смеяться со спокойной душой — она никогда не подумает, что вы издеваетесь. Да на этот раз и не было причины: не только Жаклина, а и все остальные не понимали, какая тут связь с Рузвельтом.
— Нет, это не он придумал тедди-бир, — сказал Шарль, — но Тедди — уменьшительное от Теодора, а поскольку Рузвельт любил охоту на медведя, его и прозвали Тедди-Бир. Бир — это по-английски «медведь».
Шарль каждый раз потрясал всю мастерскую своими познаниями. Всеобщее восхищение выражалось обычно во взглядах и уважительном молчании. Вот и сейчас воцарилось молчание. Пока его не прервала мадам Полетта.
— Ну да, — сказала она, — я это знала.
Леон уже готов был отставить утюг и возразить ей.
Заветной мечтой его было хоть раз вынудить мадам Полетту признаться во лжи при всем честном народе. Но как докажешь, знала она что-то или не знала? — должно быть, подумал он и, вместо того чтобы ввязываться в бесполезный спор, стал утюжить дальше. Однако на лице у него было написано, что мадам Полетта своей репликой испортила ему все удовольствие от рассказа Шарля.
