— Ужасно, — произнес Главарь с глубокой печалью в голосе, — только страница восемнадцать потянет баллов на тридцать пять. Итого… ага… первый пункт пусть пять баллов, чем дальше, тем баллы выше, в итоге набирается гораздо больше ста пятидесяти баллов. Не предполагал, что все настолько серьезно. Тут есть над чем задуматься.
Слушая разговор Главаря с самим собой, Нобору вздрогнул:
— Неужели ничего нельзя сделать?
— Ничего. Хоть мне и жаль тебя.
Некоторое время все шестеро молчали. Почувствовав в их молчании недостаток решимости, Главарь, кроша в пальцах опавший лист и сгибая в ладони оставшийся твердый черенок, произнес:
— Мы шестеро — талантливы и умны. Ну а мир, как вы знаете, пуст. Я не раз говорил вам это, но задумывались ли вы должным образом? Нам многое дозволено. Ведь это мы дозволяем или не дозволяем. Учителям, школе, отцам, обществу — всем этим выгребным ямам истории. И не потому, что мы бессильны, напротив, дозволять — наша привилегия, и, имей мы хоть немного снисхождения, мы не смогли бы, наверное, вот так бездушно дозволить все, что от нас требуют. Иными словами, мы не стали бы допускать то, что на самом деле недопустимо. Дозволительного в действительности ничтожно мало. Например, море…
— Корабли, — добавил Нобору.
— Да. Море, корабли, кое-что еще… Мы позволяем этому быть. Мы даже можем позволить собаке быть, но мы не позволим ей кусаться. Это оскорбление нашему привилегированному положению.
— До сих пор мы ничего не делали, — вставил Первый.
— Это не значит, что мы никогда ничего не сделаем, — тут же возразил звонкий голос Главаря. — Кстати, ни один из нас не принимал всерьез этого Рюдзи Цукадзаки, и только для Третьего он кое-что собой представлял. Он как минимум привел ему блестящее доказательство внутренних космических связей, о которых я постоянно толкую. Однако затем он безжалостно предал Третьего. Превратился в худшее в мире существо — в отца. Так нельзя. Это гораздо хуже, чем если бы он изначально ни на что не годился. Я всегда говорю, что мир — это набор простых знаков и простых решений. Рюдзи, возможно, сам того не ведая, являлся одним из таких знаков. Во всяком случае, по свидетельству Третьего, он, кажется, явился одним из таких знаков… Вы же помните о нашей обязанности? Выпавшую шестерню, пусть и с трудом, следует вернуть на ее законное место. Если этого не сделать, нарушится мировой порядок. Поскольку мы знаем, что мир пуст, нам остается лишь сохранять порядок самой этой пустоты, что очень важно. Мы — исполнители. — Затем добавил просто: — Делать нечего. Будем наказывать. В конечном счете ему это будет только на пользу. Третий, помнишь, на причале Ямасита я говорил, что есть лишь один способ снова сделать из него героя? И что скоро настанет время, когда я смогу рассказать тебе об этом способе?
