Вообще-то, солнышко посулило вернуться в Питер: Тамара свет Павловна собиралась домой. В отличном настроении и — кто бы сомневался — с победой. Коварный недуг был успешно искоренён, благополучие державы вновь пребывало на недосягаемой высоте.
— Привет-то от меня не забыл передавать? — хмыкнул Фраерман и, не удержавшись, улыбнулся.
— Ага, пламенный и революционный.
Наливайко кивнул, Коля Борода нажал на газ, и дюжина бортовых компьютеров повела «Хаммер» домой. Однако попасть туда без остановок не получилось. Едва свернули с грейдера, как впереди возникла голосующая. Причём голосующая большим пальцем, на американский манер. А что, всё правильно, джип-то родом из Калифорнии.
— Ба, знакомые все лица! Коля, тормози! — обрадовался Фраерман. — Здорово, Ерофеевна! Грибов-то много насобирала? Давай садись, подвезём!
Это была и вправду Ерофеевна. В классическом прикиде старухи из забытой деревни, то есть в чёрном платке, суконной поддёвке и кирзовых прохарях. В одной руке — эмалированное ведро, в другой — исполинская, полвагона унести, железная корзина…
— И тебе, кормилец, не хворать, — не торопясь забираться в машину, заулыбалась старуха. — Накось вот гостинец тебе, аккурат к ужину придётся… — Вытащила из корзины банку, с полупоклоном подала, кашлянула, оправила платок. — Уж покушай ты, желанный. — Снова поклонилась, кашлянула, протянула ведро. — А это вот картошечки к грибкам. Хорошая картошка, первый сорт, без фосфатов-азотов, на чистом навозе. Ты мне только после-то ведёрце верни. Уж больно хорошо ведёрце, всем ведёрцам ведро. С двойной полудой, вместительное… Не ведро — мечта. А что с тобой не поеду, не серчай. Мне нынче, касатик, в другую сторону…
Тут она как-то слишком уж молодо подмигнула Коле Бороде и, козой скакнув через канаву, растворилась в лесу.
Вместе с корзиной, напоминающей кузов от КамАЗа.
— Объявляю геронтологию лженаукой, — посмотрел бабке вслед Наливайко.
Фраерман хлопнул дверцей, скомандовал: «Поехали» — и стал рассматривать подарок.
Подарок представлял собой трёхлитровую банку с малюсенькими грибами. Закрытую бумагой и обвязанную тесьмой. Ёмкость как ёмкость, грибы как грибы, деликатесные даже на вид… а вот бумага настораживала. При ближайшем рассмотрении это оказался документ. Важный, секретный, с печатью и соответствующим грифом.
Вот чем у нас в провинции иные старухи банки с грибами закрывают.
— Коля, стопори! — глянул на рулевого Фраерман. Бережно развязал верёвочку, передал Наливайко банку. — На, Вася, только не расплескай. Такие рыжики на рынке хрен купишь… — А сам торопливо развернул и разгладил бумагу. — Ох и ни хрена же себе!
