И, чувствовалось, уже в который раз.
— Ч-чёрт, — отскочил прочь Козодоев.
Сипягин восторженно заржал, Худюков зажал горстью нос.
— Гад рогатый!!! — заорал Сергеев плачущим голосом. — Иваныч, а ну-ка выдь-ка на разговор, такую твою мать!..
— Так, где у нас график уборки… — почесал затылок Кузнецов и угрюмо покосился на Козодоева. Заезжего куркуля, не пожелавшего проставиться, явно следовало наказать.
— Да ладно тебе, Васильич, наезжать-то на парня, — неожиданно вступился за Вована Сипягин. — Первый раз, что ли? Высохнет… Лучше думай давай, как брать и чего… а то душа горит, спасу нет. Слушай, Худюков, ты деньгами не богат?
Тут наверху послышались шаги, и рядом с козлом из потёмок возник человек. И если питомцу оставалось только встать на дыбы и явить собой образ материализованного Сатаны, то с его хозяина, напротив, можно было хоть сейчас писать святого угодника в полной готовности к Судному дню. На площадке стоял седой старец, длиннобородый, измождённый и босой, в холщовом исподнем.
— Почто сквернословите? — произнёс он тихо, почти шёпотом, но так, что Вована потянуло задуматься о сущем и непреходящем (знать бы только — как…), а в душе поселилась непонятная дрожь. — Думаете, от вас вони меньше? Ибо человек мерзок по сути своей, преотвратно грешен, путь его от пелёнки смердящей до зловонного савана… Давайте кричите, кричите, недолго кричать-то осталось…
Возникшую паузу тактично нарушил Худюков.
— Здравствуйте, Григорий Иванович, — сказал он, — добрый день. Я вот тут вам нового жильца привёл. Участкового уполномоченного, а также…
— Не пушшу! — грозно прервал его старец. Воздел руки и стал похож на воплощение голода с доисторического плаката о помощи Поволжью.
Козодоев невольно напрягся в ожидании новых апокалиптических пророчеств, но, как оказалось, гнев «святого праведника» имел вполне вещественное обоснование.
— Ваша лавочка мне сколько денег задолжала, а? Почитай, с Преполовения не платите! Дождётесь, и этих выгоню. Поганой метлой. Ибо…
— Мерзок и жалок по сути своей человек, — с готовностью подхватил Худюков. — И недолго нам всем, грешным, осталось. А раз недолго, может, пускай он пока здесь поживёт? — И лейтенант с обезоруживающей улыбкой показал на Козодоева. — Посланец Питера, отличник милиции. Ворошиловский стрелок…
Это последнее он добавил явно для того, чтобы старцу было понятней. Однако тут козёл ударил копытом и забренчал цепью, полностью переключив на себя внимание хозяина дома.
